"Н.К.Макаров. Огненная Русь " - читать интересную книгу автора

Обыденность - есть охлаждение творческого огня жизни, и нравственное
сознание в обыденности всегда определяется не тем, что думает сама личность,
а тем, что думают другие, не своей совестью, а чужой совестью. Личность,
личная совесть, личная мысль не может быть носителем закона, носителем
закона является общество, общественная совесть, общественная мысль. Никакой
индивидуальности и своеобразия закон не признает. Закон организует
социальную обыденность. Он интересуется только общеобязательным. Таковы
роковые последствия законнического различения добра и зла. Последствием
этого является тиранство закона, которое есть тиранство общества над
личностью, общеобязательной идеи над индивидуальным, личным, неповторимым,
единичным. Отстоявшаяся и кристаллизировавшаяся обыденность, в которой
охлажден уже огонь жизни, давит, как кошмар, творческую жизнь личности.
Закон насилует и калечит жизнь. Но проблема заключается в том, что закон
имеет свою положительную миссию в мире. Этика закона не может быть просто
отвергнута и отброшена. Закон имеет свое положительное значение. Он не
только калечит личную жизнь, но и охраняет ее. Парадокс в том, что
исключительное господство этики благодати в мире греховном подвергает
опасности свободу и даже существование личности. Нельзя поставить судьбу
личности в исключительную зависимость от благодатных и благостных состояний
других личностей. В этом значение права, которое есть царство закона.
Никакая личность не может зависеть от нравственных качеств и духовного
совершенства, присущего окружающим ее людям. В мире греховном личность
частью своего существа обречена жить в социальной обыденности, в которой она
не только насилуется, но и охраняется законом и правом. Право и есть правда,
преломленная в социальной обыденности. Первичное зло тут не в самом законе,
изобличающем грех, а в грехе, порождающем закон. Но закон, изобличающий грех
и ставящий предел проявлениям греха, обладает способностью вырождаться в
зло. Закон, сам по себе взятый, интересуется добром и справедливостью, но не
интересуется жизнью, человеком, миром. В этом его граница. На почве
законнической этики, социальной обыденности и общеобязательности, возникает
рабство человека у государства и общества, рабье отношение к монарху, к
начальнику, к богатому, знатному, как и рабье отношение к толпе, к массе, к
большинству. В нравственных суждениях закона мыслит не личность, не человек,
а социальная обыденность, род, клан, сословие, государство, нация, семья. И
само божественное начало правды переносится на эти образования социальной
обыденности. Основная линия жизни человечества слагалась в согласии с
властью закона. В древних книгах, в законах Библии, в Талмуде, в Коране
жизнь регулирована, подчинена закону, всюду страх нечистоты, запреты, табу,
всюду перегородки и разделительные категории. Нечистое и очищение, запрет и
нарушение запрета - вот основные категории первоначальной нравственной жизни
человека. Боязнь нарушить запрет и стать нечистым - основной нравственный
двигатель. Это и есть закон в его первоначальной стадии. В первоистоках
закон лежит религиозный страх, страх почти животный, который потом
сублимируется. Страх нечистого и запретного преследует человека на самых
высоких ступенях культуры, принимая лишь более утонченные формы. Но в основе
всегда лежит этот первоначальный аффект. Закон по природе своей всегда
запугивает. Он не преображает человеческую природу, не уничтожает греха, а
через страх не только внешний, но и внутренний держит грех в известных
границах. И нравственный порядок в мире держится прежде всего религиозным
страхом, который потом принимает форму нравственного закона. Таковы