"Олег Малахов. Реакция" - читать интересную книгу автора

Пытаясь уже внедриться в спорную систему исхода, некоторые старейшины
превращались в юнцов и теряли голову от неудачных попыток вовлечь себя в
поток, измеряемый лишь безмерностью смежного измерения. Юные участники тоже
чувствовали, что оно рядом, и практически можно, не задумываясь ни о чем,
уже принадлежать его неопределенной форме. Они наблюдали за попытками более
опытных, и каждый из новичков несомненно желал доказать всем, что он тоже на
что-то годен, способен на что-то непостижимое и безупречное.
Чем дольше все смотрели друг на друга и осознавали, что уже более не
смотрят друг на друга, а просто вникают не глазами, и ни иными персепторами
в ткань мироздания на заднем дворе своего сонма греховности, тем безотчетнее
все становились снами друг друга и затем миром друг друга, заново созданным,
прожитым, и совсем не заоблачное и не закрытое смежное измерение оставалось
приглашением и загадкой.
У всех рождались реакции, и от их рождения никому не становилось
больно, лишь утрата прежних ощущений не заменялась приобретением новых, так
как ощущения покинули эту сетку преображений и вырождений.
Кто-то сказал длинное слово, и оно оказалось последним словом,
сказанным внутри их уходящего мира, а смежное измерение полнилось уже мерным
дыханием отсутствующих вздохов всех отсутствующих вне данной дыхательной
зависимости.
С межи не уходили еще неопределенные половинки тех, кто уже
невообразимо расстался с образами, и еще как будто чувствовал, что их место
может быть занято чем-то неземным.
Им было жаль, а чувство жалости уже испарилось в остатке шага через
межу, хотя как такового шага не было. Была иллюзия неосознанного движения, а
потом было то, что описать невозможно.

Апрель, 2001

То, что он сказал утром.

Обычно она всегда сокращала путь к остановке трамвая, который вез ее к
месту работы, проходя через парк, а не делая круг, и петляя тротуарами.
Сейчас ей что-то подсказывало, что ее путь уже не состоялся, и ее проход
парком нарушит ее раздумье над тем, что он сказал сегодня утром.
Он вроде бы спал, как всегда, лишь изредка погружая лицо в ее теплую и
уютную грудь, правда он что-то шептал ближе к утру, безапелляционно пытаясь
каким-то образом акцентировать внимание на этом шепоте. Они проснулись
практически одновременно, она протянула руку к его губам, и он поцеловал ей
пальцы, но то, что он сказал в последующие 16 секунд, заставило ее
содрогнуться. Она восприняла произошедшее как некий строгий выговор, как
будто была подведена черта, и был провозглашен исход действенности, ей было
не по себе, и она забыла приготовить кофе, лишь выпила полстакана
грейпфрутового сока, хотя стакан был полностью наполнен, она тут же ощутила
тяжесть сказанного им и ею услышанного, и стакан мог упасть и разбиться,
если бы она просто вспомнила об этом, однако бремя его слов мгновенно
завладело ее сознанием, и способствовало консолидации ее чуткости и
стойкости. Она застряла в моменте осознания, наступившем практически
одновременно с последним звуком последнего слова его фразы. До того, как он
сказал то, что повергло ее в ужас, она вдохновенно попыталась начать рассказ