"Олег Малахов. Течение" - читать интересную книгу автора

перечеркивает будущее, оставляет кого-то за пределами света. Я касаюсь твоей
истории и осознаю, что у меня исчезает желание касаться твоего тела. Я
обретаю состояние неприкасаемости.

Прохожий.

Я прошел мимо и даже не подумал о том, что, быть может, позади осталась
долгожданная любовь. А потом я не подумал, что можно неожиданно свернуть на
другую дорогу и заблудиться. Я прохожу мимо откровений и музыкальных
композиций. То, что остается позади, остается позади навсегда. Я обещал
кому-то когда-то, что я не стану пренебрегать глазами девушек. Радостная
мелодия тела. Искусственный запах подчиняется естественному аромату. Я забыл
о дожде, но как я могу запретить ему искать меня. Он не может просто пройти
мимо. Он так влюблен в меня. Раньше мы часто проводили время вместе. Сейчас
я не знаю, когда я вновь вспомню о дожде и о его целебных свойствах. Я
прохожу мимо. Хочется взорваться, пройдя мимо, чтобы ничего не осталось. Но
даже после взрыва мои частицы останутся как-то чем-то в чем-то зачем-то. Я
оставлю свой след на старых открытках, я оставлю свои взгляды на чьей-то
одежде. Это дух - он живет внутри планеты и в космическом пространстве. Это
безумство творчества. Это непознаваемость безумства. Это безымянные слова, и
беззвучный плач, и неподдающаяся нотам мелодия. Я шествую впереди своих
желаний и страстей, безволосый и безголосый юноша. Я прохожу мимо чьих-то
детей. Я открываю двери, но не проникаю внутрь, прохожу мимо открытых мною
дверей. Все будет хорошо, потому что будет холодно, холод успокоит. Мне
опять захочется путешествовать в чьих-то глазах, облизывать чьи-то губы и
покусывать чьи-то мочки ушей. Судороги и ласковая боль. Я углублялся в ее
дыхание. В этом сне таилась неестественная порочность. Необходимость спать
преобразовалась в тоску по сновидениям и уюту, по возможности спать долго и
крепко. Но бессонница наполнила пространство над кроватью, проникла в
беспокойные слезящиеся глаза и растворилась в сознании.
Стоит ли писать, определенно ощущая, что предмет написанного все равно
остается болезненным грузом внутри, в недрах души и в последующих
конвульсивных воспоминаниях? Солнечный удар. Сбился на абзацы. Более боли.
Переживание в пустых глазах и оборванных фразах. Вновь поток, как водопад,
как опадание листвы и умирание тела. Солнце почему-то уже не восходит. На
небе появляется лишь огненный шар, в лучах которого сосуществуют более
стойкие и толстокожие. Их жизнь устроена, их смерть закономерна. Когда
умирает гений или любимый человек, смерть начинаешь ненавидеть. Но это не на
долго. Вскоре смерть вновь манит и чарует. Цепи. Умертви свою плоть. Клетка.
Плоскости. Неровности. Чистосердечное признание. Разоблачение. Я проникаюсь
недосказанностью и прохожу мимо, иду, передвигаюсь в жестоком пространстве.
Соль тела. Капли пота. Лица на улице. Бесконечная улица. Исчезновение и
возникновение огней - явления беспорядочной городской природы. Безжалостное
солнце. Безумное солнечное пекло. Лучи жалят, не жалея. Древнеегипетские
мифы поглотили ласковое небо моих городов. Мария проснулась и сказала, что
видела во сне Будду. А вот и ее страж. По ее взволнованным волосам и
подергивающимся губам он определяет, что она видела во сне Будду. Он говорит
почти человеческим языком. Я буду соединять истории. Я предполагаю связать
нитями чувственной зависимости имена.
Он шел уверенно. Непоколебимые шаги. Именно уверенность и