"Олег Малахов. Течение" - читать интересную книгу автора

Она могла умереть сегодня, но пригласила домой, а я согласился. Она
сжалилась, а во мне догнивало последнее желание соглашаться.
Максимилиан говорил с Книгоиздателем, разочаровываясь. Душа трудилась и
устала. Максимилиан ослаб. Слабел Книгоиздатель, слово крепло.
Стоя с ней под душем в ее ванне, смотрю на ее шампуни и дезодоранты, на
ее бритву, еще пахнущую порами ее тела, намыливаю ее кожу, смываю пену,
волосы отяжелели и облепили шею и щеки, губы налились болью поцелуя. Я
целовал, чтобы запомнить упругость ее губ и вкус ее рта. Я кусал мочки ушей,
душ обжигал тело, а душа на время покинула телесную оболочку. Она умирала
завтра. Я точно запомнил день и время ее смерти, 6 часов вечера. Я приду к
ней в день смерти без приглашения, хотя она может не обратить на меня
внимания, а встречаться с мертвым Максимилианом не представляется возможным,
он у Книгоиздателя. Ты будешь мной. Ты плыл в эфире ее духов, сладкая помада
на твоих плечах, она прижималась к тебе и губы касались, беспомощно
оставались на одежде. Ты не знал, что заметишь следы слишком поздно.
Заметив, ты провел по ним ладонью, не пытаясь их стереть, следы остались, но
ты стер память. Потом были разные толки, но грубость растворилась в прошлом.
Ты не знал, куда деть возникающую потребность любить и влюблять. Война
заканчивалась и начиналась. Далекие огни взрывов предвещали угрозу. А вера в
ее приближение все еще не поселилась в умах граждан. Ласковый мир. Солнце
над головой профессора Неонила. Он закончил трактат. Завтрашние газеты уже
говорили о его успехе. Но...далее.
Я вижу открытые двери. Вхожу. Слежу за происходящим. В первых рядах
юноши и девушки целуют друг другу ноги, на заднем плане старые мужчины и
женщины омывают друг друга розовым вином. Увидел несколько луж крови, а на
потолке странные иероглифы. Я забылся, обо мне забыли. Плохо, что забывают
тебя, хуже, если ты забудешь. Я ощущаю справедливость возгласов. Ко мне
приходят письма, полные возгласов. Не правильно и обидно, если письма не
доходят до адресата. Глубокая рана. Ее облепили насекомые. Спецвыпуск моего
вздоха. Постели такие разные. Все - разные, и у каждой своя история.
18 июня. Гадкий день. Связные корчатся от боли. Цианид. Газы. Что-то с
аппаратурой. Бред. Связь вещей неописуемо потеряна. Связной Андре, самый
опытный из всех, постоянно пытался давать советы. Но боль усиливалась.
Передатчики молчали и индикаторы зашкаливало. Мозг не пропускал информацию.
На судне царила паника. Это девушка в розовом костюме с руками ведьмы.
Старший помощник капитана застрелился. Боцман наблюдал признаки лихорадки, а
корабельный врач пил спирт и падал пьяный, срывался со ступенек, ведущих на
палубу, искал выход, колол обезболивающее. 18 июня. Гадкий день. По всем
прогнозам жизнь отказалась от своих приоритетов, а смерть раздавала
помилование в виде девушки в розовом костюме. Именно тогда я и написал все
это. Предо мной предстало человечество. Осы жалят своих врагов, жалеют меня.
Организм расстроен и растроган. I've got the feeling of the most unknown
grace. The perfect silence is out of words. My trial to be modest and kind
person is plainly sordid.
Ее родители против. Я отправляюсь в храм моего стона. Какие грустные
глаза. Ничего не могу поделать с этой грустью. Осень пробудила историю.
Как ни странно, но я запомнил ее имя. Она просила называть ее Линой.
Она смотрела в глаза человеку и часто улыбалась. Ее улыбка покоряла
моментально. Порой можно было жить, пребывая лишь в состоянии ожидания
мгновений вновь увидеть ее. Человеческие глаза ее и губы отпечатывались в