"Бернард Маламуд. Рассказы [H]" - читать интересную книгу автора

- Дерьмо сушеное, - снова выругался Тедди.
- Он мне хочет написать, - сказал Ральф.
- Неплохая мысль, - заметил Ньюмен. - В самом деле, почему бы ему не
черкнуть вам пару строчек? А может быть, лучше вам отправить ему письмецо?
- Еще чего.
- Это мое письмо, - сказал Тедди.
- Мне все равно, кто напишет, - продолжал хмуро Ньюмен. - Хотите, я
напишу ему от вашего имени, выражу наилучшие пожелания. А могу и так:
надеюсь, ты скоро выберешься отсюда.
- Еще чего.
- В моем письме так нельзя, - сказал Тедди.
- И в моем нельзя, - мрачно произнес Ральф. - Почему ты не хочешь
отправить письмо таким, как есть? Спорим, ты трусишь.
- Нет, не трушу.
- А вот, держу пари, трусишь.
- Ничего подобного.
- Я никогда не проигрываю.
- Да что тут отправлять? В письме нет ни слова. Чистая бумага, и ничего
больше.
- С чего ты взял? - обиделся Ральф. - Это большое письмо. В нем уйма
новостей.
- Мне пора, - сказал Ньюмен, - а то еще на поезд опоздаю.
Сторож выпустил его. За Ньюменом закрылись ворота. Тедди отвернулся и
обоими глазами, серым и затянутым бельмом, уставился поверх дуба на летнее
солнце.
У ворот, дрожа, стоял Ральф.
- К кому ты ходишь по воскресеньям? - крикнул он вслед Ньюмену.
- К отцу.
- Он на какой войне был?
- У него в черепушке война.
- Его гулять пускают?
- Нет, не пускают.
- Значит, он чокнутый?
- Точно, - ответил Ньюмен, уходя прочь.
- Стало быть, и ты тоже, - заключил Ральф. - Почему бы тебе не остаться
с нами? Будем вместе время убивать.


ССУДА

Перевод М. Зинде

Белый хлеб только подрумянивался у Леба в печи, а на сытный пьянящий
дух уже стаями слетались покупатели. Застыв в боевой готовности за
прилавком, Бесси, вторая жена Леба, приметила чуть в сторонке незнакомца -
чахлого, потрепанного субъекта в котелке. Хотя он выглядел вполне безвредным
рядом с нахрапистой толпой, ей сразу стало не по себе. Она вопросительно
глянула на него, но он лишь склонил голову, как бы умоляя ее не волноваться
- он, мол, подождет, готов ждать хоть всю жизнь. Лицо его светилось
страданием. Напасти, видно, совсем одолели человека, въелись в плоть и