"Бернард Маламуд. Рассказы [H]" - читать интересную книгу автора

в формах, он поставил их на обитый жестью стол.
- Чуть не упустил, - расквохталась Бесси.
Леб близоруко сощурился в сторону лавки.
- Покупатели! - объявил он злорадно.
Бесси вспыхнула и ушла. Облизывая сухие губы, Коботский смотрел ей
вслед. Леб принялся накладывать тесто из огромной квашни в формы. Вскоре
хлеб уже стоял в печи, но и Бесси вернулась.
Медовый дух горячих буханок оживил Коботского. Он вдыхал их аромат с
наслаждением, будто впервые в жизни, и даже постучал себя кулаком в грудь.
- Господи боже! До чего хорошо, - почти заплакал он.
- На слезах замешано, - сказал Леб кротко, тыча пальцем в квашню.
Коботский кивнул.
Целых тридцать лет, пояснил булочник, у него не было за душой ломаного
гроша. И как-то он с горя расплакался прямо над квашней. С тех пор от
покупателей отбою нет.
- Мои пирожные они не любят, а вот за хлебом так сбегаются со всех
сторон.

* * *

Коботский высморкался и заглянул в лавку: три покупателя.
- Леб, - позвал он шепотом. Булочник невольно похолодел.
Гость стрельнул взглядом на Бесси за прилавком и, подняв брови,
вопросительно уставился на Леба.
Леб не открывал рта.
Коботский откашлялся.
- Леб, мне нужно двести долларов. - Голос его сорвался.
Леб медленно осел на мешок. Так он и знал. С той минуты как Коботский
появился у него, он ожидал этой просьбы, с горечью вспоминая потерянную
пятнадцать лет назад сотню. Коботский божился, что отдал ее, Леб уверял, что
нет. Дружба поломалась. Понадобились годы, чтобы из души выветрилась обида.
Коботский опустил голову.
"Хоть сознайся, что был тогда не прав", - думал Леб и продолжал
безжалостно молчать.
Коботский рассматривал свои скрюченные пальцы. Раньше он был скорняком,
но из-за артрита пришлось бросить дело.
Леб молча щурился. В живот ему врезался шнурок от бандажа. Грыжа. На
обоих глазах катаракты. И хотя врач божился, что после операции он снова
будет видеть, Леб не верил.
Он вздохнул. Бог с ней, с обидой. Была, да быльем поросла. Чего не
простишь другу. Жаль только, что видно его как сквозь туман.
- Сам я да, но... - Леб кивнул в сторону лавки. - Вторая жена. Все
записано на ее имя. - И он вытянул пустые ладони.
Глаза Коботского были закрыты.
- Я спрошу, конечно... - сказал Леб без всякой уверенности.
- Моей Доре требуется...
- Не нужно слов.
- Скажи ей...
- Положись на меня.
Леб схватил метлу и пошел по комнате, вздымая клубы белой пыли.