"Курцио Малапарте. Техника государственного переворота [V]" - читать интересную книгу автора

каждого въезда на мост. Электростанцию вообще никто не охранял, мы не
обнаружили там ничего похожего на службу безопасности. По словам
начальника, несколько часов назад ему позвонили из комендатуры и ска-
зали, что ответственность за любой акт саботажа и любой перерыв в подаче
тока будет возложена на него лично. В варшавской цитадели, находившейся на
самой окраине, за Налевками, было полно улан и лошадей: мы
беспрепятственно вошли в нее и так же вышли, часовые и не подумали
требовать у нас пропуск. Заметим, что в цитадели были еще оружейный и
пороховой склады. На железнодорожном вокзале царил невообразимый хаос:
группы беженцев штурмовали поезда, на платформах и на рельсах металась
возбужденная, орущая толпа, тут и там прямо на земле спали пьяные солдаты.
"Somno vinoque sepulti"*, сказал по-латыни капитан Роллен. Тут хватило бы
десяти человек, вооруженных ручными гранатами. Здание Генерального штаба
на главной площади Варшавы, под сенью теперь уже не существующей русской
церкви, охраняли, как в обычное время, двое часовых. В дверях и в
вестибюле сновали офицеры и фельдъегери, с головы до пят покрытые пылью.
Среди всей этой неразберихи мы спокойно вошли, поднялись по лестнице,
прошли по коридору в комнату, увешанную картами, где в углу сидел за
столом офицер: он поднял голову и кивнул нам со скучающим видом. Пройдя
другим коридором, мы очутились в приемной: там у приоткрытой двери стояли
в ожидании серые от пыли офицеры. Затем мы спустились в вестибюль. Когда
мы выходили на улицу мимо двух часовых, капитан Роллен с улыбкой взглянул
на меня. Главный почтамт охранял пикет солдат под
- ---------------------------------------
* Объятые пьяным сном (лат. ).
началом лейтенанта. Лейтенант сказал нам, что ему приказано в случае
беспорядков преградить толпе доступ к почтамту. Я высказал соображение,
что выстроенный перед входом пикет солдат сумеет, конечно, оттеснить
взбунтовавшуюся толпу, но будет бессилен против десятка вооруженных,
решительно настроенных людей. Лейтенант улыбнулся и, показав на спокойно
входивших и выходивших посетителей почтамта, заметил, что эти десять
человек могли уже войти по одному, или, быть может, входят сейчас на наших
глазах. "Я поставлен здесь, чтобы подавить бунт, - сказал он в заключение,
- а не давать отпор вооруженному нападению". Перед министерствами стояли
взводы солдат, которые с любопытством разглядывали входящих и выходящих
чиновников и посетителей. Сейм был окружен жандармами и конными уланами:
оттуда группками выходили депутаты, что-то негромко обсуждая. В вестибюле
мы натолкнулись на маршала сейма Тромпшинского, грузного, встревоженного
человека, который приветствовал нас с рассеянным видом: вокруг него стояли
депутаты из Познанского воеводства и слушали его холодно и внимательно.
Тромпшинский, уроженец Познани, придерживавшийся правых убеждений, был
открытым противником политики Пилсудского; в эти дни много говорилось о
закулисных ходах, с помощью которых он хотел свергнуть правительство
Витоша. Тем же вечером в Охотничьем клубе маршал сейма говорил секретарю
английского посольства Кавендишу Бентинку: "Пилсудский не умеет защищать
Польшу, а Ви-
тош не умеет защищать республику". Говоря "республика", Тромпшинский имел
в виду сейм. Как всякий толстяк, он никогда не чувствовал себя достаточно
защищенным.