"Владимир Малов. Форпост "Надежда" (сборник)" - читать интересную книгу автора

- Выдержим и больше, - пообещал Кирилл.
- А сейчас программа такая. Я буду рисовать, а вы пока гуляйте,
купайтесь, загорайте. Здесь никого нет, ты, Кирилл, можешь быть спокоен: ни
интервью, ни автографов, ни разговоров. Устал небось? Ты ж у нас теперь, ну
как кинозвезда, как эстрадный певец.
- Теперь, бывает, хоть маску надевай, - беззаботно ответил Кирилл. Вот
художнику, даже такому знаменитому, как ты, куда проще. Никто не знает,
какой он из себя, видят только его картины.
- А автопортреты? - спросил Гелий.
Лукаво прищурясь, Кирилл осмотрел клетчатую, в старой ковбойке, широкую
спину знаменитого художника Гелия Команова и сказал:
- Автопортрет - это значит автовзгляд, который, я считаю, почти всегда
ошибочен. Верен только взгляд со стороны, и даже не один взгляд, а нечто
среднее, выведенное из множества взглядов, потому что...
Он приготовился развивать эту пришедшую мысль дальше - она понравилась
ему, - но Таня вдруг возмутилась:
- Рационалист! Математик! Да как ты можешь сейчас об этом говорить!
- А о чем надо говорить?
- Надо молчать! Если нет ничего больше, только вот это, - она сделала
такой жест, как будто хотела охватить сразу все: небо, солнце, поле, рощу,
речку, воздух, - тогда надо молчать! Молчать и думать о том, о чем никогда
не думаешь в городе.
Художник хмыкнул.
- Пожалуй, Таня права.
- Пожалуй, Таня права всегда, - весело отозвался Кирилл, - но ты-то,
мой старый школьный товарищ, становишься на сторону женщины... пусть даже
она права!
Они дошли до конца тропинки, прошли сквозь кустарник и оказались на
маленьком, поросшем травой уступе, нависшем над песчаной отмелью,
треугольником уходившей в реку. Березовая роща на том берегу отсюда казалась
уже не пятном, а стала бело-зелеными деревьями, и у каждого был свой
возраст, характер, и была своя судьба.
Остановившись, художник снял с плеча этюдник и почти застенчиво
произнес:
- Это здесь...
Несколько минут все трое молча смотрели на рощу, как будто открывая в
ней все новые и новые черты. Потом с неожиданной твердостью Гелий сказал:
- Вы помните, когда я уговаривал вас ко мне приехать, единственным
условием было...
- Да, да, - поспешно ответила Таня. - Мы уходим. - Она потянула Кирилла
за руку.
- Возвращайтесь часа через два-три, пойдем готовить обед.
Художник остался один, он не любил, когда кто-то смотрел, как он
работает. Не спеша, с удовольствием, он опустился на траву, раскрыл ящик
этюдника, вдохнул запах красок и снова посмотрел на рощу, которая теперь, и
в это утро, снова, конечно, была совсем другой и новой...
А Таня и Кирилл все дальше уходили по тропинке, вьющейся в кустарнике
вдоль берега, повторяя все причудливые извивы русла реки.
Там, где тропинка поднялась на холм, возвышающийся над речкой, они
нашли бревно, втащенное сюда кем-то, не пожалевшим сил и труда, и уселись на