"Эрнст Малышев. Чума XX века" - читать интересную книгу автора

Он шел, засунув руки в карманы своего старого изношенного плаща, -
профессор мало уделял внимания своей внешности, чем обычно вызывал
неудовольствие сестры. Шел, насвистывая веселые мотивчики еще лет двадцать
тому назад популярных шлягеров. Иногда глупо улыбался, что-то бормоча себе
под нос, и чуть не сшиб с ног пожилую мадам, тащившую большой продуктовый
пакет.
Пакет упал на тротуар, мадам принялась подбирать посыпавшиеся из него
банки, яблоки, апельсины, чертыхаясь и приговаривая: "Почему полоумных
психов выпускают на улицу, когда их следует держать взаперти?"
Только к утру он почувствовал, что очень устал и страшно голоден. Взглянув
на часы, удивился: "Четверть шестого! Почти сутки во рту не было ни
зернышка".
Оглядевшись по сторонам, Франсуа заметил небольшое кафе, к счастью, уже
открытое; вошел и потребовал у изумленного хозяина все подряд, что было
указано в меню. Не глядя в тарелки, не ощущая вкуса, съел принесенное
заспанной, беспрестанно зевающей официанткой. Хотя он никогда не пил, но
заказал анжуйское и залпом осушил бутылку. Расплатился и немного
охмелевший, возбужденный и радостный поехал на такси домой.
Полусонная Мари, никак не ожидавшая столь раннего возвращения брата,
открыв дверь, испуганно спросила, что случилось.
Вместо всегда спокойного, уравновешенного, даже флегматичного Франсуа
перед ней стоял совсем другой человек. Непривычно веселый, счастливый
профессор буквально ворвался в дом, подхватив, закружил сестру по
прихожей. Сбросил на пол плащ, стал приплясывать на нем, топча ногами и
приговаривая: "Вот так, только так, мы раздавим этот гадкий вонючий
СПИД..."
Мари потянула носом воздух: "Да ты, никак, выпил, братец!"
"Да, выпил, кстати, это, оказывается, совсем неплохо... Надо будет
как-нибудь повторить. А как поживает моя крошка Мадлон, пусти-ка меня к
ней".
"Вымой сначала руки, старый пьяница", - шутливо сказала Мари и подтолкнула
его к ванной комнате.
Приведя себя в порядок, Жордье поднялся наверх и осторожно приоткрыл дверь
в детскую.
Мадлон спала на спине, разбросав по подушке рыжеватые, как у матери,
волосы.
Девочка была очень бледна, под глазами голубели круги.
Боясь разбудить малышку, Франсуа прикрыл дверь и пробормотал: "Ничего,
теперь скоро, совсем скоро. Теперь я знаю, что с тобой делать, "чума XX
века". Я знаю, как с тобой бороться. Я знаю, как затолкать обратно в
бутылку этого свирепого джина, выпущенного кем-то на волю... Этот
апокалипсис человечества".
Профессор проспал больше суток; сквозь сон он слышал осторожные шага Мари,
проверявшей, дышит ли он еще.
Проснувшись в бодром, радужном настроении, сделал зарядку, которую не
делал лет десять, плотно позавтракал и поехал в больницу Питье-Сальпетриер.
Он сразу направился в палату Чарльза Спентера. По дороге дежурная сестра,
кстати, он впервые обратил внимание, что она весьма недурна, сообщила ему
"потрясающую" новость: у них в больнице появился новый больной.
Оказывается, в одной из южно-азиатских стран организована резервация для