"Эрнст Малышев. Чума XX века" - читать интересную книгу автора

больных и зараженных СПИДом. В государстве организована "тоталитарная"
медицинская проверка на СПИД. В случае обнаружения вируса человек
немедленно теряет работу, его и семью арестовывают и переселяют в
резервацию. Там они живут в страшных условиях. Практически никакой
медицинской помощи им не оказывают, кормят кое-как, зачастую просто
отбросами. Предоставленные самим себе обреченные люди сходят с ума,
кончают жизнь самоубийством. Резервация огорожена колючей проволокой и
забором, опутанным проводами высокого напряжения. Всюду вышки с пулеметами
и часовыми. С огромным трудом, благодаря счастливой случайности, этому
несчастному удалось бежать. По дороге его чуть не пристрелили, его
преследовали, за ним охотились, как за диким зверем.
Под чужой фамилией ему удалось переправиться через океан, и сейчас он,
полуживой от пережитого ужаса и кошмара, находится в их больнице на
излечении.
Ворвавшись к Спентеру, профессор с порога выпалил о своем открытии. Хотя
Чарльзу в этот день было не до разговоров, он, приподнявшись и опершись на
локоть, вымученно улыбнулся и сказал:
"Да, это уже много. Ты, пожалуй, на грани успеха. Теперь очередь за
добровольцами. Необходим, немедленно необходим эксперимент на человеке. Но
учти, здесь не должно быть ошибки. Она должна быть исключена. Совершенно
исключена. Пожалуй, сейчас надо все взвесить и обдумать. Эксперимент
должен быть проведен чисто, без единой помарки. Его надо тщательно
подготовить. Имей в виду, нужен такой донор, чтобы избежать отторжения.
Постой-ка, у меня ведь кое-что есть на примете. Недавно в соседнюю палату
привезли восьмилетнего мальчика. Он болел гемофилией, и уж как, не знаю,
но ему при переливании крови занесли вирус СПИ Да. Почему это произошло,
пока никто не знает, хотя, как известно, установлена строжайшая проверка
на СПИД всех запасов консервированной крови. В семье все здоровы, а
мать... Понимаешь, мать... в положении. Кажется, на третьем или четвертом
месяце. Но если бы она согласилась... Если бы только согласилась. Это ведь
шанс, пока единственный, но шанс".
Тут он умолк и, откинувшись на подушку, надолго замолчал. Затем приподнял
голову, поманил Франсуа пальцем и прошептал:
"А я, кажется, придумал, как ее уговорить пойти на это. Приходи-ка ко мне
завтра часов в 12. А пока... пока готовь все к операции".
На следующий день ровно в полдень Жордье стучался в дверь палаты Спентера.
Когда он вошел, то увидел, что на стуле рядом с кроватью сидит миловидная
женщина лет тридцати с заплаканными глазами в стареньком, простеньком
платьице, еле прикрывавшем ее округлые колени.
Увидев Франсуа, она поднялась и скороговоркой заговорила:
"Я согласна, доктор, согласна на все. Только спасите, спасите моего
Тони... Я понимаю, мне объяснили, что никакой гарантии на успех нет. Но
мне рассказали, что это единственный шанс для него, для меня и моего мужа.
Только, умоляю, муж ничего не должен знать. Надо сказать ему, что я упала
и у меня был выкидыш. В конце концов мне только двадцать восемь лет, мы...
мы еще сможем завести ребенка. Но Тони... Если бы вы знали, если бы только
знали, какой это умный и хороший мальчик. Он прекрасно учился в школе.
Учителя говорили, что у него выдающиеся способности. И такое несчастье,
такое несчастье..."
Она всхлипнула и, потянув Жордье за рукав, заглянула ему в глаза и.