"Игорь Малышев. Подменыши (роман Журнальный вариант) " - читать интересную книгу авторалишенными цели и надежды.
Даже Белка, казалось, несколько утратила свою обычную живость и потускнела, хоть и старалась не показывать вида, всячески подбадривая своих "сокамерников". - Как в земляной яме тут сидим! Как в чеченском зиндане. Света не видим, людей боимся. Не продохнуть, - раздраженно говорил Сатир в минуты упадка. - Не раскисай, ты ж воин! - говорила Белка. - Займись чем-нибудь полезным. Например, телевизоры почини. Ты знаешь, как телевизор устроен? - Ты что, сдурела? Я не знаю, как обычный чайник устроен, а ты - телевизор! - Эльф, ты понимаешь что-нибудь в электронике? Эльф прокопался недели две, постоянно жалуясь на то, что у него нет ни схем, ни запчастей, но с задачей справился. Из восьми телевизоров у него получилось четыре, из трех приемников - два и из двух магнитофонов - один. Кассет, правда, среди старья не обнаружилось, и потрепанный "Романтик" простаивал без дела, но остальная техника изредка использовалась. Жизнь вошла в какую-то глубокую и безнадежную колею. Друзья увязали в вынужденном безделье, как пчелы в меду. Медлительность времени раздражала. Приплывали из ниоткуда и исчезали, как в замедленной съемке, мгновения, неторопливо истлевали минуты, долго и тоскливо исходили едким дымом часы. Однажды Сатир улегся в рыжую от въевшейся ржавчины пустую ванну, полежал с полчаса, отрешенно глядя в потолок, и громко прокричал: - Все! Я не знаю, чем заниматься дальше! Из комнаты показалась Белка: - Достало меня все. Устал я. Какая-то пустота внутри, которая все растет и растет. Иногда вообще непонятно, жив я или умер. Есть я или нет. Да мне на самом деле уже, в общем-то, и все равно: есть я, нет меня... - продолжал он. - У нас двух друзей убили, человек пять по тюрьмам сидят, а мы отдыхаем... Спрятались и отдыхаем. Все вокруг нас такое чуть теплое, безопасное. И я сам чувствую, как становлюсь теплым и безопасным. Эльф с закрытыми глазами прочитал по памяти: - "...О, если бы ты был холоден или горяч! Но поскольку ты тепел, то изблюю тебя из уст моих". Библия. И еще, кажется, это цитировалось у Достоевского в "Бесах". Блуждающий взгляд Сатира остановился посреди потолка. - "Изблюю", - сказал и замолчал, словно пытаясь уловить, как звук растворяется в тишине. - "Изблюю", - повторил. - Да, точнее не скажешь... Однажды ночью Сатир дождался, когда в комнате погаснет свет, выждал некоторое время, бесшумно, как рысь, подошел к дивану и прислушался к дыханию спящих. Потом с еле слышным шорохом оделся и, придержав дверь, чтоб не хлопнула, вышел на улицу. Подходил к концу бесснежный морозный ноябрь. Редкие листья, чудом уцелевшие во время листопада, покрылись изморозью, словно сахарной глазурью, и чуть искрились в свете фонарей. Сатир остановился у подъезда, поднял голову к небу, с наслаждением вдохнул холодный, немного пьяный воздух. Потянулся, подрагивая от радости, и побежал в сторону кольцевой дороги. Пересек ее, добрался до леса и потом несколько часов, блаженствуя, носился по хрусткому, прохваченному морозом ковру из листьев. Словно молодой лось, с |
|
|