"Мераб Мамардашвили. Филосовские чтения" - читать интересную книгу автора

не знаем. И можем лишь запутаться в бесконечном и неразрешимом споре об этих
критериях, определениях "законных" предметов философствования и т. д. Ведь в
самом деле, каким образом, начав именно с определений, получить согласие и
основание для принятия в философию, скажем, Будды или Августина, в которых
так головоломно переплелись философская мысль и религиозная медитация? Но мы
уже приняли - на уровне интуиции.
Поэтому можно (и нужно) опираться именно на нее, чтобы войти в живой, а
затем - и в отвлеченный смысл философствования путем ее обнажения,
экспликации и рационального высветления. Ибо речь идет об обращении к тому,
что уже есть в каждом из нас, раз мы живы и жили, раз случалось и случается
такое событие, как человек, личность. Что отнюдь не само собой разумеется и
не выводится анализом какого-либо списка проблем, предметов и законов,
которые заранее считались бы философскими (и, кстати, поэтому требовали бы
доказательства).
Но если это так, раз речь изначально идет о таком событии, то нам
полезнее, видимо, понимать саму его возможность в мире, чтобы понимать
философские идеи и уметь ими пользоваться. Здесь и появляется интереснейшая
завязка: наличие идей предполагает, что событие случилось, исполнилось,
реализовалось, а в том, чтобы оно случилось реально, осуществилось, должны
участвовать в свою очередь идеи как одно из условий возможности этого. То
есть я предлагаю тем самым ориентироваться на такую предварительно и
независимо выделенную сторону нашей обычной жизни, характеристика которой
как раз и позволяла бы нам продвигаться в понимании и усвоении того, что
такое философия. Поскольку корни ее совершенно явно уходят в тот способ,
каким человек случается и существует в мире в качестве человека, а не просто
в качестве естественного - биологического и психического - существа.
Это "человеческое в человеке" есть совершенно особое явление: оно не
рождается природой, не обеспечено в своей сущности и исполнении никаким
естественным механизмом. И оно всегда лицо, а не вещь. Философия имеет самое
непосредственное, прямое отношение к способу существования (или
несуществования) этого "странного" явления. Ее с ним соприродность и
объясняет в ней все (ее методы, темы, понятия). Как объясняет она и наше
особое отношение к ней.
Я сказал: "определенный способ существования", "способ существования
определенных явлений". Удерживая это в голове, скажем так: в составе космоса
есть всякое - звезды, пыль, планеты, атомы, жизнь, искусственные предметы
"второй природы", коллективные сообщества, следы их преемственности - все, о
чем мы можем постепенно узнать и зафиксировать в языке (а узнав,
естественно, и забыть). Но есть еще и другая категория явлений, внутренним
элементом самого существования которых является с самого начала то, о
действии чего можно и, главное, приходится говорить на специально
создаваемом для этого языке (где даже "забыть" тоже является историей и
судьбой).
Последняя фраза намеренно построена так, как если бы я сказал, что
физика, например, - это то, о чем говорят и чем занимаются физики. Ибо в
каком-то смысле философия тавтологична в определении: она занимается как бы
сама собой - в двух регистрах. Один регистр - это тот элемент нашей жизни,
который по содержанию своему и по природе наших усилий является философским.
Поскольку философия не может складываться и реализовываться в качестве жизни
сознательных существ в их человеческой полноте, если, наделенные сознанием,