"Теймур Мамедов. Когда боги спят." - читать интересную книгу автора

Лицо Камбиза казалось вылепленным из алебастра.
- Дарий, распорядись, чтобы нечестивца, презревшего собственные
клятвы, доставили в мой лагерь живым или мертвым! Вели заковать его и с
кляпом во рту [именно в таком виде изображены знатные узники на
Бехистунской скале] доставить сюда, чтобы он не мог своими ложными устами
еще раз молить меня о пощаде!
Крез, который сославшись на недомогание, не участвовал в походе на
эфиопов и провел все это время в Мемфисе, знал достоверно, насколько
далеки от истины ложные обвинения греческого наемника. Фанес пытался
руками Камбиза отомстить фараону за казнь своих сыновей. Тогда, в час
решительной битвы, когда две армии: египетская и персидская, выстроились
на голой равнине друг против друга, ожидая сигнала своих военачальников,
чтобы броситься в яростную схватку, греческие наемники Псамметиха вывели
перед строем связанных сыновей Фанеса и казнили их на глазах беспомощного
отца, указавшего, по мнению греков, персидским полчищам кратчайшую дорогу
в страну пирамид.
...Чудом избежав гнева Аматиса, Фанес не успел предупредить свою
семью и захватить ее с собою - все предшествующие походу годы провел он
среди персов в постоянной тревоге о ней. Увидев собственными глазами казнь
сыновей, не в силах воспрепятствовать ей, несчастный отец поклялся в тот
час всеми богами Олимпа отомстить фараону, допустившему эту казнь.
Прекрасно понимал все это Крез, но, напуганный небывалой вспышкой
царского гнева, решил про себя, что промолчать в эту минуту будет для него
наиболее благоразумным...
Между тем Камбиз вновь улегся на свое мягкое ложе.
- Я чувствую себя таким усталым, словно целый день преследовал на
необъезженном скакуне дикого вепря, - промолвил царь. - Видимо,
сказывается бессонная ночь, показавшаяся мне бесконечной. Если вам нечего
сказать своему владыке, можете покинуть шатер. Ты же, юноша, можешь
остаться, - обратился он к Агбалу. - Мне еще надо кое о чем спросить тебя.
Расскажешь мне, что делается сейчас в твоем родном городе и на берегах
Евфрата...


Лишь на пятые сутки после казни мемфисских жрецов вернулся в лагерь
Прексасп. Из тридцати сопровождавших его воинов-сарангиев [сарангии -
кочевое персидское племя] вернулись только восемь человек, израненных и
измученных - остальные остались лежать на горячих песках там, на
северо-восточной границе Египта, сбитые на полном скаку камышовыми
стрелами в три локтя длиной. Встреченные конным отрядом воинов Амиртея, не
вступая в неравный бой, сарангии прорвались, по приказу Прексаспа, сквозь
вражеские ряды и понеслись к Мемфису, преследуемые чуть ли не до лагерного
рва, оставляя шакалам и хищным птицам своих пронзенных стрелами товарищей
и измученных коней, роняющих пену в пески.
И когда, казалось, что им не уйти от погони, когда тяжелое дыхание
преследователей, украсивших кожаные шлемы страусовыми перьями, уже
долетало до их затылков, когда готов был пасть на землю обессиленный
долгой скачкой нисейский скакун самого Прексаспа, взору предстал
обнесенный частоколом и окруженный рвом лагерь персов. И тогда египтяне,
растянувшиеся в длинную цепочку, прекратили изнурительное преследование,