"Юрий Мамлеев. Ерема-дурак и смерть (сказка)" - читать интересную книгу автора

отношения. Человечек Ереме: "Убей", а Ерема вопит: "И так мертвый!" Взмок
полукозел, полукошка. Принесли с подвала дитя розовое, нежное, как мармелад.
Человек дает Ереме нож: "Переступи!", а Ерема только чихнул. Полукозел,
полукошка завизжал: "Ты чего насмехаешься!.." - и в глаза ему глянул. Глянул -
и отнесло его. "Уходи, - издалека кричит Ереме, - не наш ты, не наш!"
Ну если не светлый, не адский, значит, земной, пустышный, - решили в
городе. Но про то, что Ерема ничего земного в руки не брал (потому что из рук
все валилось), - мы уже знаем. И поэтому ничего с Еремой у горожан этих,
конечно, не получилось. "Что ж - никакой!" - испугались они. "Ежели хотя бы он
тютя-вятя был, - рассуждал один старичок. - Тютя-вятя, он хоть что-то делает,
хоть сквозь сон. Вяло, а хоть что-то делает. А етот - вне всего!"
"Ничего, как смерть подберется, так запляшет по-человечески, - говорили
другие. - Смерть, она кого хошь научит".
И правда, то ли сглазил кто, но с Еремой скоро очень нехорошие шутки стали
происходить.
Жил он на краю городка, в маленьком домике, а за огородом ево и за банькой
начиналось поле. А за полем - кладбище. Совсем недалеко. И начал Ерему кто-то
с кладбища к себе звать. То платком белым махнет ввечеру, то пальцем поманит
какая-то высокая фигура у могилы. Но у дурака один ответ: исть после этого
начинает. Наварит каши, нальет маслица и уписывает. Осерчали тогда упокойники.
Один малыш ему в дверь стукнул: приходи, мол, к нам. Ну, ладно, делать нечего:
собрался Ерема к нежильцам.
Соседушка его, приметливый, все понял и смекнул: конец дураку пришел. Да
любопытный был, дай-ка, думает, подсмотрю. Пробрался по кустам к кладбищу и
глядит. Ба! Ерема при свечах на могиле с упокойниками в подкидного играет!
Лица у неживых масленые, довольные, хотя все время в дураках оказываются,
проигрывают. Словно зачарованные. Один из них даже песню запел, другой был -
при галстуке.
Оставили после этого Ерему в покое. Ни один мертвяк не вылезал.
Худо-бедно, прошло несколько недель. Как-то возвращался Ерема, сам не зная
откуда, по тропинке, и вдруг как из-под земли музыка полилась. Свет луны упал
прямо перед ним на траву. И в свете этом красавица - сладкая девица -
появилась, та, которая полюбила его в деревне. Но не сладкая она была уже, а в
тоске вся и как бы прозрачная, хотя и нежная.
- Что ж, Ерема, - говорит она, - погубила меня любовь к тебе - Погубила...
Ерема на нее посмотрел:
- Да была ли ты?.. Кто ты есть-то?
Заплакала девица, но ангел с небес бросил в нее молнию и, лишив вида
человеческого, взял душу ее к себе.
А Ерема домой поплелся, только в затылке почесывает. Опять покой для нево
наступил. Только знает на печи сидит, ноги свеся, и на балалайке поигрывает
(вдруг сам собой научился бренчать).
Тогда уж неживое царство только руками развело. Но решили к ему Марусю
подпустить. В народе говорили, ежели Маруся на кого глянет, тому смерти ни с
того ни с сево, и к тому же лютой, не миновать. Хужее чёрта лысого ента Маруся
была.
Ну, значит, обрядило неживое царство Марусю свою на выход, к людям. Как
все равно на выданье. Приукрасили маненько, потому что в настоящем своем виде
ее даже к иным упокойникам не выпустишь: не вместят. Колдовали, плявали, сто
заговоров за раз читали. Наконец выпустили красотку на свет Божий. Идеть ета