"Юрий Мамлеев. Ерема-дурак и смерть (сказка)" - читать интересную книгу автора

Маруся по дорожке из лесу, так даже трава сама не своя становится. Потому
Марусю такую на белом свете и держать долго нельзя. Захиреют здешние от ейных
глаз.
Подошла она к Ереминой избушке и в окно глянула. Но Ерема и сам на ее
посмотрел. Она - на ево, а он - на ее. Аж изба немножечко затряслась. Тараканы
и коты попрятались. И чувствует ета Маруся, что она понемножечку от Ереминого
взгляда в живую превращается. А он ничего не чувствует, потому что Ерема с
малых лет своих завсегда бесчувственным был. Но сказать надо, что той Марусе
живой быть все равно как нам с вами в аду в зубах самого диавола кувыркаться.
Не любила жизнь девочка. Хуже для нее казни не было, как живой стать.
Закричала Маруся дурным голосом, в ужасе на руки свои смотрит: вроде полнеют
они, кровью наливаются. Гикнула, подпрыгнула вверх, в царство навсегда мертвых
лик свой обернула: помощи просит. Оттуда тогда на нее мраком дохнули, ледяной
холод заморозил кровь в оживающих руках, голос человечий, вдруг появившийся,
пропал в бездну, зачернели исчезающие глаза...
Еле выбралась, одним словом. Неживое царство тогда решило сдаться. "Эдак
он нас всех в живых обернет", - решили на совете.
"Плюнуть на него надо, чаво там, - сказал на земле помощник мертвого
царства. - Пущай евойная Личная Смерть за него берется. Не наше ето дело".
И взаправду, если уж Личная Смерть придет, никуда не денешься: срок
пришел. Етта тебе не черт поганый, от которого крестом спасешься, а от такого
существа ничего не поможет.
Но вышел ли срок Ереме? Спросили об этом у его Личной Смерти. Та просила
подумать денька два-три.
- Чаво думать-то, - осерчал помощник. - В книгу живых и мертвых посмотри -
и дело с концом.
- Да он у меня нигде не записан: ни в живых, ни в мертвых, - ругнулась в
сердцах Личная Смерть. - Надо Великому Ничто помолиться, может, подскажут,
куды такого совать. Думаю, ошибка тут какая-нибудь.
- Ох, бездельница, - покраснел от злости помощник. - Все норовишь срок
оттянуть. Жизнелюбка!
- Сам жизнелюб, - огрызнулась Смерть. - Иди-ка своей дорогой...
Ну, так матерились они часа два-три, но Смерть на своем настояла. Через
четыре дня идет к помощнику.
- Вася, - говорит, - сроков вообще никаких нету, сказали: когда хошь,
тогда и иди.
- Ну так ты сейчас захоти, - намекнул помощник. - А то вертится он тут, ни
живой ни мертвый, и оба царства смущает.
Личная Смерть отвечает: "Ну ладно, уговорил! Пойду".
- Подкрепись только, - охальничает помощник.
Знает: никакая Смерть ему не страшна, потому что он и так уже давно
мертвый.
И вот Личная Смерть собралась. Сурьезные времена для Еремы настали. Тут
как ни крутись, а ответ держать придется. Тем временем Личная Смерть заглянула
в душу Еремы и ужаснулась: куды ж такого девать? Взять душу просто, а вот что
с ней потом делать, задача не из легких. Оно конечно, не совсем мое это дело,
думает Смерть, но ежели убить такова беспутного, то чушь получится - после
смерти у каждого путь должен быть. Умненькие по-земному - в ад пойдут,
умненькие по-небесному - ввысь, для глупых, добрых, злых, для всех пути есть.
А етот как ниоткудава. Ни в рай его не засунешь, ни в ад, ни в какое другое