"Юрий Мамлеев. Судьба бытия " - читать интересную книгу автора

индуистской традиции - также хорошо известен.
Разумеется, тенденции этого поиска в России во многих аспектах отличаются
от тех, которые имеют место в Индии - тем более, что русский поиск еще
совершенно не закончен, в то время как в Индии все, что в ее
метафизических пределах, уже почти завершено.
Тем не менее, этот поиск имеет ряд сходственных черт с индусским (не
говоря уже о сходстве самого предмета поиска), которые легко могут быть
выявлены на примерах из истории русской культуры.
Один из таких примеров, несомненно, - творчество Льва Толстого. Описание
внутреннего Я человека (как бессмертного, независимого, свободного начала)
часто встречается в художественных произведениях Льва Толстого, причем
исключительно важно, что это описание явно основано на внутреннем духовном
опыте великого русского писателя, а не является следствием каких-либо
теоретических или религиозных представлений, определяемых воспитанием, и
т. д. Это свободное уникальное познание собственного Я как бессмертного
начала имеет, несомненно, глубокие корни в русской традиции. Другие
классические примеры некоторого сходства русского и восточного
философского подхода могут наблюдаться, например, в творчестве К.
Леонтьева, Рериха, Андрея Платонова, Чехова, Есенина, Хлебникова,
Гончарова и т. д. (роман Гончарова "Обломов" дает, например, весьма
специфический аспект восточности русской души - впрочем, наиболее
глубинная интерпретация главного героя романа уже выходит за пределы
восточной метафизики).
В подтексте классической русской литературы (от Гоголя до Платонова),
видимо, лежит глубочайшая метафизика и философия, которые, однако,
зашифрованы в виде тончайшего потока образов. В этом смысле русская
литература несет в себе философию значительно, на мой взгляд, более
глубокую, чем, например, собственно русская философия (от Чаадаева до
Бердяева и Успенского и т. д.) - так как образ глубже идеи, и именно образ
может лучше всего выразить весь таинственный подтекст русской метафизики.
С другой стороны, Россия, оставаясь православной страной (и ей необходимо
такой быть), впитала - и может впитать в себя (как на эзотерическом, так и
на экзотерическом уровнях) - глубинные черты мышления Востока, особенно
Индии. Эти черты, эти особенности мышления и духа, уходящие в глубь
родства между Россией и Индией, могут стать - и становятся - частью
современной русской культуры.
Вне всякого сомнения, эта "восточность" своеобразно преломляется и
перерабатывается в соответствии с русским духовным опытом. Но ее
глубинность может придать совершенно новую и неожиданную окраску будущему
русскому мышлению и культуре и помочь их самобытному развитию (учитывая
родство индийской и русской культуры).
Теперь необходимо коснуться третьего момента - духовной ситуации
шестидесятых-семидесятых годов, во время которых был создан первый вариант
текста "Религия Я" (точнее сказать, "Метафизики Я").
Он создавался в условиях абсолютно экстремальных. Излишний коллективизм
советского мышления того времени, по моему мнению, нарушал правильный
баланс между традиционной "соборностью" и интересом к внутренней стороне
души в русской духовной истории.
Поэтому повышенный интерес к этому последнему моменту был характерен для
духовной ситуации в шестидесятых-семидесятых годах. На этой почве и