"Надежда Мандельштам. Воспоминания." - читать интересную книгу автора

Люди искореняющей профессии придумали поговорку: "Был бы человек
-дело найдется". Впервые мы ее услышали в Ялте (1928) от Фурманова, брата
писателя. Чекист, которому только что удалось спланировать в
кинематографию, но через жену еще связанный с этим учреждением, он кое-что
в этом понимал. В пансиончике, где большинство лечилось от туберкулеза, а
Фурманов укреплял морским воздухом расшатанные нервы, жил добродушный и
веселый нэпман. Он быстро сошелся с Фурмановым, и они оба придумали игру в
"следствие", которая своей реальностью щекотала им нервы. Фурманов,
иллюстрируя поговорку про человека и дело, проводил допрос дрожащего
нэпмана, и тот неизбежно запутывался в сети хитроумных расширительных
толкований каждого слова. К тому времени сравнительно небольшой круг до
конца, то есть на собственном опыте, познал особенности нашего правосудия:
через горнило проходили только перечисленные мною выше категории людей,
иначе говоря, те, у кого под шляпой была голова, да еще те, у кого изымали
ценности, и нэпманы, то есть предприниматели, поверившие в новую
экономическую политику. Вот почему никто, кроме О. М., не обращал внимания
на забавы бывшего следователя и игра в кошки-мышки проходила незамеченной.
Не заметила бы ее и я, если б О. М. не сказал мне: "Ты только послушай...
" У меня ощущение, будто О. М. специально показывал мне все то, что он
хотел, чтобы я запомнила... Фурмановская игра дала нам кое-какое первое
понятие о судопроизводстве в на-
шем еще только становящемся государстве. В основе судопроизводства лежала
диалектика и великая стабильная мысль: "Кто не с нами, тот против нас".
Анна Андреевна, с первых дней настороженно следившая за жизнью, знала
больше меня. Вдвоем в разгромленной ночным обыском квартире мы перебирали
все возможности и гадали о будущем, но слов при этом мы почти не
произносили... "Вам нужно беречь силы", - сказала Анна Андреевна... Это
значило, что нужно готовиться к долгому ожиданию: сплошь и рядом люди
сидели по многу недель или месяцев, а то и больше года, пока их не
высылали или не уничтожали. Этого требовало оформление дела. От оформления
отказываться не собирались и упорно фиксировали весь бред на бумаге...
Неужели они действительно считали, что потомки, разбирая архивы, будут так
же слепо верить всему, как обезумевшие современники? А может, просто
работал бюрократический инстинкт, чернильный дьявол, который кормится не
законом, а постановлением и поглощает тонны бумаги? Впрочем, законы тоже
бывают разные...
Для семьи арестованного период ожидания заполнялся хлопотами - О. M
назвал их в "Четвертой прозе" "невесомыми интегральными ходами", -
добыванием денег и стоянием в очередях с передачами. По длине очередей мы
знали, на каком мы свете. В 34 году они были небольшие. Я должна была
беречь силы, чтобы пройти по всем путям, уже протоптанным другими женами.
Но у меня в ту майскую ночь наметилась еще одна задача, и ради нее я жила
и живу: изменить судьбу О. М. было не в моих силах, но часть рукописей
уцелела, многое сохранилось в памяти-только я могла все это спасти, а для
этого стоило беречь силы.
Из оцепенения нас вывел приход Левы. В ту ночь из-за приезда Анны
Андреевны его увели ночевать к себе Ардовы - у нас негде было
разместиться. Зная, что О. М. встает рано, Лева явился чуть свет, чтобы
выпить с ним чаю, и на пороге выслушал новость.
Мальчишка, захлебывающийся мыслью юнец, где бы он ни появлялся в те