"А.Г.Маньков. Иностранные известия о восстании Степана Разина " - читать интересную книгу автора

Алексея Михайловича. Старательно исполнявший свои обязанности по школе[37] и
при церкви (во время отъездов Грегори к гарнизону,[38] располагавшемуся в
Смоленске, Марций стал иногда заменять пастора, так что имел случай
упражняться в искусстве проповеди), имевший к тому же прекрасную музыкальную
подготовку, которая выделяла его еще в Мюльгаузене и Штеттине, Марций вполне
завоевал расположение генерала Николая Баумана, у которого он и
столовался.[39] На будущее Марцию прочили место пастора в Москве. Когда
трехлетний срок службы истек, возникли трудности с выездом: выехать удалось
только в 1672 г. Тяжелобольной,[40] он отправился с каким-то купеческим
судном через Архангельск и, пережив ряд злоключений на море, добрался в
сентябре 1672 г. до Гамбурга. К началу декабря 1672 г.[41] он был в
Мюльгаузене. С 1673 по 1675 г. Марций учится в Виттенберге, где через год
после разинской диспутации[42] получает звание магистра. В дальнейшем он
продолжает учиться: в Мейсене слушает Пфейффера, а в Дрездене - Карпцова, у
которого получает ординацию, перед тем как отправиться с саксонцами под Вену
в качестве армейского проповедника (1683 г.). После этого похода Марций
возвращается в родные места: сначала он пастор церкви св. Георгия и Мартина,
а с 1696 г. - пастор при церкви св. Николая и Петра, каковым и остается до
конца своей жизни. Женат он был на Марте Катарине Эйльмар - дочери
мюльгаузенского архидиакона магистра Георга Готфрида Эйльмара;[43] имел трех
дочерей. Умер после тяжелой болезни в 1702 г., на 55-м году жизни.
Располагая этими сведениями, мы без труда можем представить себе
важнейшие обстоятельства пребывания Марция в Москве и его окружение.
Обстановка этих лет особенно известна благодаря так называемому делу
генерала Баумана.[44] Для Баумана, Грегори, Блументроста, от которых более
всего зависела судьба Марция (как и Рингубера), это было трудное время. У
Баумана совершенно были испорчены отношения с частью офицерства; многие чуть
ли не отказывались ему подчиняться; кроме того, он долго не мог получить
разрешение на выезд и жалованье за несколько лет службы. Слободские враги
Грегори обвинили его перед русскими властями в непочтительном отношении к
России[45] и русскому царю. Обвиняли его и в недобросовестном использовании
средств, собранных им в Германии, так что он едва не потерял расположение
великодушного Эрнста.[46] На Блументроста, который приехал занять должность
лейб-медика по особому приглашению Алексея Михайловича, пало по наговорам
его же соотечественников подозрение в недостаточном знании латыни; мысль эта
была столь мучительна, что "архиятер" в течение нескольких лет не имел
возможности приступить к делам. Решительная перемена в положении всей группы
произошла после постановки "Артаксерксова действа", но это случилось уже
после отъезда Марция.
Конечно, кроме Баумана, Марцию были знакомы и многие другие офицеры.
Что касается пасторов, то, кроме Грегори и враждебного ему Фокеродта (родом
тоже из Мюльгаузена), он должен был знать и более или менее нейтрального
Фадемрехта, и симпатизировавшего партии Баумана - Грегори пастора
реформатской общины, московского старожила Иоганна Гравинкеля. Последнего он
упоминает в своем сочинении с почтительностью; контекст дает основание
полагать, что им случалось вести содержательные беседы касательно московских
дел. Дружной общины реформатов держались шотландцы Гордон и Менезий - в поле
зрения Марция могли находиться и они. Итак, пасторы и их помощники при
школе, офицеры в довольно высоких чинах, врачи, имевшие доступ ко двору,
дьяки из Посольского приказа, с которыми непременно приходилось сталкиваться