"Генрих Манн. Бедные (Трилогия "Империя", Книга 2)" - читать интересную книгу автора

его: "Куда вы бежите?" - обернулся. Они были у самой виллы. Перед ними -
темная садовая аллея, и он слышит шепот Бука:
- Держитесь за меня. Я промолчу, чтобы не зажигали свет. Так будет
лучше для нас обоих.
Бук обогнул дом, провел его мимо множества неосвещенных окон. И когда
свет, наконец, вспыхнул, Бальрих увидел себя в просторном зале, обтянутом
золотистым шелком, на стенах висели светлые картины. Бук исчез в соседней
комнате; она была красно-золотая и полным-полна книг. Он тотчас же вернулся.
- Вот! Убедитесь! - сказал он и протянул Бальриху письмо.
И пока Бальрих доставал его из конверта, разворачивал и читал, Бук
принес коробку сигар и так же спокойно продолжал:
- Если письмо не сгорело вместе с другими документами, не думайте, что
это случайность. Я пересмотрел весь архив моего отца и оставил себе именно
это письмо. Ваш дядя пропал или погиб. Но ведь вы, его наследник, должны же
когда-нибудь явиться, думал я, и потребовать... Что с вами? - спросил он,
взглянув на Бальриха, ибо лоб юноши внезапно побагровел, он словно одержимый
обвел взором всю эту невиданную роскошь и вдруг расхохотался безумным
смехом.
- Все это мое, - сказал он.
Бук медленно опустился в кресло.
- Вы преувеличиваете. Процесс обойдется вам слишком дорого.
Бальрих так сдвинул брови, что глаза под ними стали казаться черной
черточкой. Мертвенная бледность разлилась по лицу, он боролся с искушением
наброситься на этого человека.
- Главное уже решено, - сказал Бук. - Выпейте, - и налил рюмку ликеру.
- И вот вам сигара.
- Не хочу, - сказал рабочий. - Вы мой враг.
Бук покачал головой:
- Очень жаль, если вы так думаете. Это затруднит наше дело. Вы могли
заметить хотя бы то, что я и сам не прочь проучить Геслинга. Напрасно я стал
бы убеждать вас, что только во имя святой справедливости сохранил это
письмо. Лично для себя я жду от него наилучших результатов. Пусть Геслинг
поймет хотя бы в теории, что все его благополучие основано на хищении, а его
право - на грабеже.
Глаза адвоката заблестели, он приподнялся в кресле.
- Еще рюмку! - предложил Бук и выпил сам.
Бальрих подумал: "Совсем как дядя Геллерт. Такое же ничтожество. Нет,
надо действовать самому".
- Однако, - опять заговорил Бук, я не создан для роли мученика, иначе я
не сидел бы в этом кресле. - И с презрительной улыбкой добавил: - К
сожалению, я не могу прикончить его, не прикончив заодно и себя. Поэтому -
все в меру.
- Это только вы так думаете, - отрезал Бальрих.
- Нет. И вы должны это признать. Ваше дело требует крайней
осторожности. Мирным путем, иначе говоря - с помощью любой угрозы, не таящей
в себе смертельной опасности, можно будет добиться хотя бы уплаты процентов
с вложенного капитала, если не тантьем{483}. Это, конечно, не так много, но
не будем умалять сил противника. Даже если он и заплатит, то никогда не
признает подлинность письма.
- Но ведь есть суд, - возразил Бальрих.