"Генрих Манн. Венера (Трилогия "Богини, или Три романа герцогини Асси", Книга 3)" - читать интересную книгу автора

четырехугольная, и в середине ее возвышается плоская, широкая башня. Как
счастлива была бы я на ее террасе, над этой гармоничной страною, под чистым
золотом ее солнечных закатов".
После полудня падавшую от туч тень прорезало Тразименское озеро со
своими черными, призрачными островами, с розовыми замками на них. Высокими
волнами вздымался лес Умбрии, окружая древние руины и венчая последние холмы
в голубой сказочной дали. В самом центре, на отвесной черной скале,
погребенной под вьющимися растениями, возвышался город с зубцами и башнями,
желтыми, как охра. Почти лишенные окон, они, казалось, глядели внутрь себя,
на свои грезы. Эти грезы были полны тяжелого, страстного стремления вверх, к
небу, но они не могли вырваться из темницы, неумолимо державшей их на этой
земле.
Но вот скрылись и холмы и лес; земля стала голой и торжественной. Из
разорванных туч вырывались, точно блеск мечей, лучи солнца. Ветер приносил с
собой эхо старых битв. На несколько коротких часов герцогиня перенеслась
туда, где грезила и охотилась десять лет тому назад. Она видела себя на
лошади впереди всадников в красных фраках; они мчались по выгоревшей траве
между могилами у края поля, сквозь разрушенные арки акведука. Волы с
изогнутыми рогами, развалившись у дороги, пережевывали жвачку. У откосов
глодали редкую траву козы. Стада овец белыми и черными пятнами исчезали в
складках холмов, под плоской скалой с циклопическими стенами и причудливыми
церквами. Плющ расщепливал стены башен... Она посмотрела на небо, которое
вечер окрашивал точно кровью героев. За горизонтом одиноко вырос купол,
мрачно и тяжело поднимавшийся над равниной: то был Рим.
Она переночевала и поехала дальше. Однажды в полдень, когда поезд
остановился, удушливый ветер заставил ее вздохнуть. Он точно поцеловал ее в
глаза; она должна была закрыть их. Он словно устлал землю пышными коврами и
приглашал ее ступить на них. Она вышла и поехала в маленьком скрипучем
экипаже по пням и камням, под плодовыми деревьями, сквозь стада коз и группы
больших индейских петухов. Высокие, загорелые, спокойные женщины в зеленых
юбках и красных корсажах, покачиваясь, благородной поступью проходили по
дороге, неся на покрытых плотными белыми покрывалами головах медные сосуды.
Вокруг широких верхушек деревьев вился виноград. Она была опьянена, сама не
зная чем. Она слышала, как бродят соки в растениях, животных, людях. Она
видела, как пенится вокруг нее, точно вино, жизнь.
Экипаж задребезжал по камням города. Он остановился у харчевни, в
глубине какого-то двора, полного хлама и смеющегося народа. Здесь были
светлые, в голубых полосах стены, просторные комнаты и гулкие каменные
плиты. Она спросила, где она. "В Капуе".
Проспер, камеристка и повар прибыли вслед за ней и завладели кухней. В
городе не было мяса; но ей подали рыбу, вареную и в масле, жареные артишоки
и свежий хлеб, яичный грог, большие фиги, лопающиеся и тающие на языке и uve
Zibelle, первый виноград.
Затем ее потянуло на улицы, длинные, радостно оживленные. По ним мчался
светлый поток радости, разливавшийся за пределы их, по стране. В ветхих
притворах важных и пустых церквей ждала насытившихся солнцем тихая тень. На
плоских крышах вился виноград. В обнесенных решетками садах, полных высоких
кустов камелий, ходили медно-красные петухи. Черноволосые отроки, смуглые и
бледные, с большими, обведенными кругами, глазами, лежали на порогах
странных порталов. Перед ними кричала белая мостовая, за ними, во мраке