"Генрих Манн. Венера (Трилогия "Богини, или Три романа герцогини Асси", Книга 3)" - читать интересную книгу автора

домов, поблескивали красные котлы.
Потом она стояла у моста над рекой и смотрела, как бессильно, точно два
человека, терялись по ту сторону мостовые быки перед ужасным морем голубого
неба и могучими волнами зеленой земли. Весь этот океан врывался между ними,
переносился через мост и достигал до ее груди. Она шаталась под напором
любви, веявшей из эфира и полей, любви без меры и предела, жгучей,
разрушающей и созидающей любви.


* * *

Рано утром она проснулась с ощущением счастья. Яркие цветы на белых
занавесках ее кровати кивали ей во сне; теперь они один за другим уплывали в
красную пыль утра, застилавшую окно. Внизу с легким топотом, глухо
позвякивая бубенчиками, проходили козы. Напротив, в мастерской, раздавался
стук молота и пение; золотистый ветерок, проносившийся мимо, разгонял звуки.
Она оставила здесь своих людей, и одна поехала дальше. Кучер щелкал
кнутом, лошадь бежала рысью. На груди у нее был колокольчик, за ушами ветки,
а на загривке серебряная рука с растопыренными пальцами.
В плодовых садах с навесами из пиний блестела роса. Над дорогой еще
висела золотая дымка; она поднялась, и дорогу залил ослепительный свет. Они
мчались по пастбищам и полям. Высоко на верхушках ильм колыхался
светло-зеленый виноград. В полях теснились деревушки, темные, окруженные со
всех сторон шумящими колосьями. А вдали, в дымке горизонта, поднимался
голубой, призрачный конус с длинным белым изогнутым хвостом из дыма.
В полуденную жару она поднялась наверх, в старую Казерту. Между
виноградом растопыривали свои ветви вишневые деревья и несли свою тяжесть
орешники. Пшеница и горчица росли рядом на одном и том же поле. У края его
серебрились масличные деревья. Бледные и грациозные, поднимались они вверх
по горе. Слой земли становился более тощим, и из-под него пробивались наружу
камни. Подле засеянного горчицей, сверкающего зеленью поля лежало другое,
вспаханное, ожидающее маиса, мягкое и черное, точно кусок бархата рядом с
влажным изумрудом. С торопливым топотом спускалось стадо овец. Длинные
шелковые руна колыхались на спинах и бились об ноги. Маленькая девочка несла
прут, точно скипетр. Она прошмыгнула мимо, ступая выглядывавшими из-под
длинного платья босыми ногами по пыли, поднимаемой стадом. Потом местность
стала совершенно дикой и пустынной. В расселинах скал росли только фиговые
деревья.
Она вышла из экипажа и пошла дальше пешком. Ее взору открылась земля во
всем своем безудержном изобилии. Брызги ее соков доносились до нее.
"Там был апельсиновый сад, перед которым сидела девочка с мягким
профилем и длинными ресницами, вся позлащенная блеском плодов. У матери под
пышными волосами был внимательный взгляд животного, на лице ее не было
улыбки. Перед пронизанной зеленым светом аллеей платанов стоял розовый дом.
Я видела оттуда море; между Везувием и Сант-Эльмо мне явились прихотливые
очертания Капри... Я находилась на дороге в Аверсу, веселый, пестро
разукрашенный город, по мостовой которого со скрипом катятся тележки богатых
крестьян, а в украшенных флагами кабачках звенят их талеры... Но имя этого
города означает бой, и основали его мои предки.
Мои предки! Они пришли из Нормандии, с туманного моря, жадные к солнцу.