"Генрих Манн. Зрелые годы короля Генриха IV " - читать интересную книгу автора

призадуматься. Особенно в Париже следовало оглянуться на себя и отречься от
своих упорных заблуждений. Ничуть не бывало! На севере многие воочию
видели, как, рассеявшись шайками по стране, бесчинствует разбитое несметное
войско Лиги. Но взять это в толк никак не могли. Лигу здесь по-прежнему
считали непобедимой и говорили лишь, что вследствие густого тумана,
поднявшегося с моря, и благодаря другим обстоятельствам, составляющим
военную удачу, король отвоевал незначительный кусок земли, вот и все.
Зато для внутренней части королевства долгожданная развязка явственно
приблизилась. На реке Луаре и в городе Туре по старой памяти надеялись, что
рано или поздно, а король пожалует к нам собственной особой. Не первый это
будет король, которого бы они встречали сперва несчастным беглецом, а под
конец неоспоримым властелином. Об отдаленных западных и южных провинциях и
говорить нечего: там битву у деревни Арк видели так, точно она еще раз
происходила у них на глазах и была велением небес. Пламенные протестанты
крепости Ла-Рошель, у океана, пели тот самый псалом, с которым победил их
король: "Явись, господь, и дрогнет враг..." Весь юг от Бордо наискось вниз,
в пылу безудержного восторга, предвосхищал те события, которым еще не
приспела пора: покорение столицы, наказание главных изменников и славное
объединение королевства их Генрихом, рожденным здесь, выступившим отсюда и
теперь ставшим больше всех!
В самом деле, разве его земляки так уж увлекались, не в пример прочим?
Большим легче всего назвать человека, которого никогда в лицо не видал. Его
же земляки по личным встречам знают, что роста он среднего, носит войлочную
шляпу да потертый колет и всегда нуждается в деньгах.
Они помнят его ласковые глаза; о чем, собственно, говорят эти глаза: о
бодром духе или о пережитых печалях? Во всяком случае, он находчив, умеет
подойти к простолюдину; еще лучше умеет обхаживать женщин. Из них многие,
никому не счесть сколько, могли бы выдать его тайны. Но, обычно такие
болтливые, тут они разом умолкают. Словом, здесь его знали в лицо и только
что не участвовали в его последнем деле там, на севере, где стоял туман,
где наши пели псалом, когда шли в атаку и одолевали могучее войско. Дело
было нешуточное, и пока оно свершалось, небо и земля ждали, затаив дыхание.
Но теперь о победе стало известно и в самых дальних краях. О короле
там до сих пор ничего не слыхали. На большом расстоянии такая молодая слава
кажется беспорочной и не от мира сего. И тем больше становится сразу
носитель ее. Мир ждал его, миру опротивело терпеть в качестве единственного
господина и повелителя Филиппа Испанского, вечно того же безотрадного
Филиппа. Угнетенный мир давно молил об избавителе: и вот он явился! Что
такое его победа? Ничтожная битва, отнюдь не решительный перелом, и все же
она важнее, чем недавняя гибель Армады. Тут некто своими собственными
силами потряс трон властителя мира. Сотрясение, хоть и слабо, все же
ощущается за рубежами, за горами и даже на том берегу моря.
Говорят, будто в одном славном заморском городе ходили по улицам с его
портретом. Только его ли был портрет? Он сильно потемнел, его вытащили на
свет божий в лавке старьевщика, отмыли. "Король Франции!" - вскричал народ
и устроил шествие, даже попы примкнули к толпе. Молва всеведуща и крылата.


ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ