"Томас Манн. Непорядок и раннее горе (Новелла)" - читать интересную книгу автора

тут же переходит на слегка гнусавый, протяжный говорок, по ее мнению
отличающий все семейство Гергезелей, и так живо, потешно и правдоподобно
подражает ему, что родителям от смеха грозит опасность подавиться
невкусным пудингом. Ведь и в нынешние времена нет запрета смеяться над
тем, что смешно.
Между тем в кабинете профессора заливается телефон, и "большие"
мчатся туда, не сомневаясь, что звонят именно им. Последнее вздорожание
многих заставило отказаться от телефона, но Корнелиусам все же удалось
сохранить его, как удалось сохранить и дом, выстроенный еще до войны.
Все это благодаря многомиллионному жалованью, которое причитается
Корнелиуеу как ординарному профессору истории. Их загородный дом изящен,
удобен, хотя за последнее время несколько обветшал, - из-за недостатка
строительных материалов его не ремонтируют, - и вдобавок он обезображен
железными печурками с длинными трубами. Но в этом обрамлении, где
протекала жизнь некогда состоятельных бюргеров, теперь живут не так, как
полагалось бы, - убого и трудно, в поношенном и перелицованном платье.
Дети не знают иного образа жизни, для них все это в порядке вещей, - они
прирожденные пролетарии из собственного особняка. О нарядах они особенно
не беспокоятся. Это поколение довольствуется одеждой, отвечающей
требованиям времени, - прямым порождением нищеты и изобретательного вкуса,
- летом она сводится к полотняной блузе с кушачком и к сандалиям. Бюргерам
старшего поколения приходится труднее.
Оставив свои салфетки на спинках стульев, "большие" ушли в соседнюю
комнату и беседуют с друзьями. Звонят все больше приглашенные.
Они сообщают, что придут или что не могут прийти, или же договариваются
еще о чем-нибудь, и "большие" объясняются с ними на жаргоне, принятом в их
кругу, условном наречии, полном забористо-шутливых словечек и выражений,
едва доступных пониманию "стариков". Тем временем и родители совещаются
между собой о том, чем бы накормить гостей. Профессор проявляет бюргерское
тщеславие. Он хотел бы, чтобы, кроме итальянского салата и бутербродов на
черном хлебе, был еще и торт или что-нибудь похожее на торт. Но госпожа
Корнелиус говорит мужу, что у него непомерные претензии: "Молодые люди не
рассчитывают на такую роскошь"; "большие", вернувшись к своему пудингу,
поддакивают ей.
Хозяйка дома, от которой Ингрид, правда более рослая, унаследовала свои
внешний облике, утомлена и вконец замучена убийственными трудностями
ведения хозяйства. Ей следовало бы побывать на курорте, но теперь, когда
все пошло кувырком и почва под ногами так неустойчива, это неосуществимо.
Она думает только о яйцах, которые необходимо купить сегодня, и все
возвращается мыслью к этим яйцам, ценою в шесть тысяч марок; их отпускают
только один раз в неделю в определенном количестве и в определенной лавке,
здесь, неподалеку, так что дети сразу же после обеда, оставив все другие
дела, должны снарядиться в поход за ними. Дани, соседский мальчик, тоже
пойдет вместе с "большими", и Ксавер, скинув подобие ливреи, отправится
вслед за молодыми господами. Дело в том, что лавка еженедельно отпускает
всего пяток яиц на семью, а значит, молодым людям придется заходить туда
врозь, поодиночке, да еще под разными вымышленными именами, чтобы
обогатить дом Корнелиусов двумя десятками яиц, - излюбленное развлечение
для всех его участников, не .исключая и "мужичка" Клейнсгютля, но прежде
всего Ингрид и Берта.