"Елизавета Манова. Рукопись Бэрсара" - читать интересную книгу автора

Суил уже ждала за столом. Я подумал, что на нее приятно смотреть.
У каждой эпохи свой эталон красоты. Я считал красивыми бледных,
угловатых женщин Олгона, и Суил не казалась мне ни хорошенькой, ни
миловидной. Не подходило это к ее крепкому телу и румяному, дышащему
здоровьем лицу. Милая, славная я...
- Садитесь, садитесь, - заторопила Зиран. - Путь неблизкий, дорога -
хуже некуда.
Баруф кивнул и сказал осторожно:
- Ты бы побрился, Тилам.
- Пожалуй, - согласился я, усмехнувшись. Ох, не скоро мы перейдем на
"ты"! И еще я подумал, что мне не хочется покидать этот дом. Жалкий
домишко, убогий, но как в нем тепло...
Но все хорошее скоро кончается, и мы уже месим грязь на тропинке,
срезающей петли лесной дороги. Суил с Баруфом идут впереди, он что-то тихо
ей говорит, она помалкивает и кивает. А я за ними: сутулюсь, ежусь,
кутаюсь в отсыревший плащ, и на душе черт знает что. И раздражение, и
страх, и щекотливое любопытство.
- Тилам! - Баруф остановился, поджидая, - осторожней, ладно? Не
горячись. Если сможешь, вообще ни с кем не заговаривай.
Суил верно поняла мой взгляд и быстренько за меня вступилась:
- Ой, дядь Огил, зря! Говор-то у них не вовсе чистый, малость на
кеватский смахивает, да в городе оно не худо. Только вы, дядь Тилам,
больше на "ры" напирайте. Мы-то "ры" скоро говорим, а у кеватцев оно
шариком катается.
- Если "дядя", тогда "ты".
- Ладно, будь по-вашему. Только тогда уж дядя Тилар, оно привычней.
Огромный овраг лег на пути, и Баруф остановился. Стоял и глядел, как,
цепляясь за ветки, мы спускаемся вниз, а когда он исчез за кустами, я чуть
не вернулся к нему. Мгновенный холодный страх: вот теперь я один,
по-настоящему один в этом мире. И мгновенное облегчение: наконец-то я
один, по-настоящему один... сам по себе.
Перебрались через овраг, пошли по дороге, а потом лес расступился и
зажелтели поля.
- Не ко времени дождь, - сказала Суил. - Полягут хлеба, наголодаемся.
- А ты давно Огила знаешь?
- Да годков шесть, то ли семь, еще как отец был жив. Кабы не он, нам
с матерью да ребятами только по миру идти.
Вздохнула и замолчала, и мы перетаскивали на ногах грязевые пласты,
пока нас не обогнал чуть ползущий обоз. Три тяжело нагруженных повозки
прошлепали мимо, а четвертая остановилась.
- Не в город? - спросил небритый возница.
- В город, добрый человек, в город!
- Ну так лезьте, пока сборщик не приметил.
- Господь вас спаси! - сказала Суил и вспорхнула на скамеечку рядом.
Я кое-как устроился позади.
- Отколь едете?
- С Тобарских пустошей. Сено войску везем. Все выгребли, еще сам и
вези. Тьфу! - возница сплюнул в сердцах и вытянул без нужды хворостиною
лошадь. Та только кожей дернула, но не ускорила шаг.
- А вы откуда?