"Елизавета Манова. Рукопись Бэрсара" - читать интересную книгу автора

переглянулись, но четвертый глядел без улыбки, и лицо его было мне странно
и тревожно знакомо. Словно я видел его сотни раз и говорил с ним вчера, и
все-таки я его никогда не встречал. Странная грусть почудилась мне в его
взгляде, но только на миг: мелькнула и скрылась, и в умных холодных глазах
ничего не прочтешь.
- Ваше имя - Бэрсар? - спросил он властно.
- Да.
- Боюсь, что Эргис оказал вам дурную услугу. Я - Охотник.
Он молча глядел мне в глаза, и я равнодушно пожал плечами. Охотник
или рыбак - какое мне дело? Те трое переглянулись недоуменно, а он словно
бы и не ждал другого.
- Я ж говорил: нездешний, - сказал Эргис.
- Присядем и побеседуем, - властно сказал Охотник. - Извините,
Бэрсар, но нам приходится быть осторожными. Надеюсь, вы не сочтете это
праздным любопытством?
- Не сочту, - пообещал я хмуро и с облегчением плюхнулся на траву. Я
уже очень жалел, что пошел за Эргисом.
- Кто вы такой, и что вы здесь делаете?
- Сижу на траве, - ответил я хмуро. Он промолчал. Просто сидел и
ждал, и непонятное ощущение: врать нельзя. Они ничего не поймет, но это
неважно. Он просто почувствует, когда я совру.
- Я был ученым, довольно известным в Олгоне. Руководил лабораторией и
читал физику в... в одном из университетов. Так случилось, что пятерых
моих студентов арестовали. За разговоры. Естественно, я за них вступился.
М_о_и_ ученики, понимаете? Боролся как умел... не очень умно. Ходил по
высоким ничтожествам, писал в газеты, даже... короче, добился только, что
меня самого посадили. Продержали пять месяцев, не предъявляя обвинения, и
выпустили. Решили, что уже поумнел. Пока я сидел, был суд. Ребятам дали по
двадцать лет. Как я мог отступить? Да и в тюрьме... Ну, в общем, выгнали
из университета, отобрали лабораторию, а потом опять посадили... уже
всерьез. Решили добиться признания в государственной измене... любым
способом...
И вот тут меня затрясло. Оказывается, время не лечит. Я ничего не
забыл. Прикосновения электродов, уколы, от которых бьешься в корчах или
рвешь с себя пылающую кожу, стоячий карцер, многосуточные допросы и боль,
боль, боль... Что-то твердое ткнулось мне в губы, я схватился за флягу,
отпил... Обойдетесь! Никому не рассказывал, и теперь не стану.
- Когда не получилось - стали стряпать другое дело. К счастью, друзья
мне помогли до суда освободиться под залог. Мне удалось бежать. Вот и все.
Они молчали. Огромная плотная тишина, в которой трудно дышать.
Оказывается, я ужасно устал. Так устал, что совсем не боюсь.
А потом Охотник вдруг протянул мне руку:
- Вы - смелый человек, Учитель. Мы рады вам.
Мы поднялись и пошли.
Это был нелегкий путь, потому что усталость черной глыбой лежала на
мне. Год тюрьмы и полгода беспросветной работы наперегонки с судьбой.
Только нелепая, сумасшедшая гордость заставила меня идти. Этот переход я
не люблю вспоминать. Просто мы шли и однажды дошли до базы.
Несколько скрытых густой травою землянок, то пустовавших, то битком
набитых людьми. Ушел и Эргис, как ни жаль.