"Елизавета Манова. Рукопись Бэрсара" - читать интересную книгу автора

выводят под руки тех, что совсем недавно были людьми. И я узнаю среди них
человека, к которому меня водила Суил.
И снова свист пуль, удары, трупы, кровь, горький привкус гари во рту,
и многотысячный, леденящий, корежащий душу вой.
И снова свист пуль, удары, трупы, кровь, горький привкус гари во рту,
и многотысячный, леденящий, корежащий душу вой.


Я устал. Оборвалась та пуповина, что на день связала меня с толпой, и
остались лишь ужас и отвращение, брезгливая ненависть к ним и к себе.
Только к себе - их я могу оправдать. Я знаю их жизнь - знаю, но сам я
не прожил десятилетий тех унижений и мук, бед и лишений, бесправия и
позора, которые составляли их жизнь. И я никак не могу объяснить тот миг,
когда вдруг вырвался из толпы и крикнул в безумные, ощеренные лица:
- К Ирагским воротам, братья! Не выпустим кеватцев из города!
...Что-то вдруг толкнуло меня. Ни звука, ни шороха - но там, в
темноте, кто-то есть. Я медленно поднял ружье...
- Эй, не стреляй! Свои! Учитель, ты тут?
Эргис! Куда и делась усталость; я вскочил и, сам удивляясь себе,
завертел тяжеленный ворот. Решетка приподнялась, несколько теней
скользнуло в башню, и я отпустил рукоять. С коротким стуком решетка
закрыла вход, и кто-то из спящих пошевелился.
- Здравствуй, Учитель, - тихо сказал Эргис, и мы обнялись.
- Ну, вы и наворотили! За сотню, поди, нащелкали!
- Нас тоже. Днем нас было полсотни.
- Да уж! - пересчитал нас взглядом, оглянулся. - Погоди, а у бойниц
кто есть?
- Все тут. Люди вымотались, Эргис. Здесь я их хоть разбужу.
Он кивнул и послал своих наверх. Вот мы и опять вдвоем у огня.
- А ты переменился, Учитель. Чай, несладко пришлось?
- По-всякому. А как вы?
А что нам?
- Своих повидал?
- А как же! Прижились они в Касе. Молвил было матери, мол, скоро
домой, так руками замахала. "Тут доживу, мол, в покое". Ты Зиран-то
помнишь?
- Конечно!
- Тоже там. Дочку просила поискать.
- А как Огил?
- Здоровехонек, - как-то нехотя ответил Эргис.
- Что-то случилось?
- Да что должно было, то и сталось. В лесу-то мы все братья были, а
нынче кто брат, а кто и свояк. Рават теперь силу при нем забрал, правая
рука, почитай.
- Значит, плохо?
- Да нет. На глаз оно вроде как было. Только старых-то всех от дела
плечиком оттерли.
- И тебя?
- Ну, я-то ему покуда нужен. Ладно, мне-то на что гневаться? Я
мужик-лесовик, а ему нынче другие люди надобны. Ох, хорошо, что я тебя