"Елизавета Манова. Рукопись Бэрсара" - читать интересную книгу автора

приморская равнина. Снег еще не сошел, лишь протаяли кое-где межи,
расчертив огромное белое покрывало. Здесь почти незаметны следы войны,
только конные разъезды да охраняемые обозы напоминают, что не все спокойно
в Лагаре.
А на третий день, у какого-то города, Эргис на миг придержал коня.
- Гляди, Учитель: Уз. Как раз середка Лагара, вот отец нынешнего
локиха и велел построить тут храм, да такой, чтоб везде дивились. Наших,
квайрских зодчих тогда позвали. Приглядись!
Я пригляделся - и покачнулся в седле, с такой силой тоска ударила в
душу. Храм и узкая площадь перед ним. Невероятно давно, четыре года назад,
мы возвращались из Сула. Маленьких городишко, где можешь перекусить и
сменить аккумулятор мобиля. Мир качнулся, зима превратилась в лето.
Пестрые бумажки ползут по бетону, ловкие руки механика закручивают разъем,
а вокруг витрины лавчонок, длинная череда машин, парень с приемником на
шее нагло разглядывает Миз, а над всем этим возносится в небе невесомая
громада храма. Уз уже исчез за поворотом, а у меня в ушах еще звучали
слова текущей из приемника песни - чудесные, глупенькие слова: "Милый, я
хочу машину! Луар целуется со своим парнем в машине, а мы целуемся на
углу"...


Мы все-таки на день опередили посольство и первые заняли отведенный
для него дом. Хороший признак: роскошный особняк недалеко от дворца;
резьба, бархат, бронза и заморский мрамор. Только слуг многовато, и, на
мой вкус, они слишком проворны. Мы вымылись, переоделись, и каждый занялся
тем, что ему по нраву: Эргис ускользнул за новостями, а я завалился спать.
Встретились поздним утром за завтраком уже каждый в своей роли: я -
полномочный посол, а Эргис - мой телохранитель.
Посольство прибыло вечером, и поднялась суета. Слуги старались вовсю,
если бы не зоркость Эргиса, у нас поубавилось бы документов.
Только за полночь все улеглось; свита отправилась по постелям, слуги
убрались к себе, и я пригласил гона Эрафа в свой, уже обжитый мной
кабинет.
Гон Тобал Эраф был наш человек, восемь лет он сотрудничал с Баруфом,
я ему вполне доверял. Невысокий худощавый старик с быстрыми молодыми
глазами; лысину он маскировал париком, подагрическую хромоту - изящной
тростью, а вечный недостаток денег - изысканной простотою костюма.
Я знал, что он самолюбив и обидчив, и был сердечен до тошноты. Усадил
его поближе к огню, расспросил о дороге и здоровье и, не дрогнув, выслушал
бесконечный рассказ о дорожных неурядицах и его бесчисленных хворях.
Я испытал его, он - меня, и оба мы остались довольны. Старик был
хитер, я - терпелив, а в очаге метался огонь, и уютная тишина спящего дома
обволакивала нас. И Эраф, наконец, расслабился.
Приятная улыбка дипломата стекла с его лица; спокойной стала поза,
мягче складка губ, и настороженный холодок в глазах растаял в спокойное
любопытство. Я подлил ему в кубок вина, покачал головой и сказал:
- Трудная нам предстоит работа, досточтимый гон Эраф! Я ведь не
дипломат, и только надежда на ваш опыт и вашу мудрость утешает меня.
- Боюсь, вы мне льстите, дорогой биил Бэрсар, - отозвался он с
довольной улыбкой.