"Елизавета Манова. Рукопись Бэрсара" - читать интересную книгу автора - Я бы и рад, матушка, да дело - не девка, ждать не станет. И не
доделать нельзя: полгреха ведь за грех считают, так? - Ох, горе ты мое! И пошто тебя господь лишним разумом наделил? Ни мне, ни тебе спокою нету! Ладно, готово. Пожалуйте к столу, добрый человек. Как величать-то вас прикажете? - Эргисом мать-отец нарекли. - Откуда ж будете? - С севера, - ответил он уклончиво. - Матушка-то ваша тоже, небось, ждет да горюет? - Уже привыкла. Знает, что в дому меня и на цепи не удержишь. Что делать, хозяйка? И такие, как мы, на свете нужны... чтоб жизнь не скисла. Мы ели, а она сидела напротив, подперев ладонью щеку, и все глядела, глядела... - Сынок, а ты хоть сколько-то дома поживешь? - Нет, родная. Только на ночь завернул. Потерпи. Мать вздохнула и принялась готовить постель. Заснул я мгновенно, но несколько раз просыпался и видел, что мать еще сидит у стола. Согнувшись, она в зыбком свете лучины чинила и чистила нашу одежду, порой прижимая к лицу мой пропотелый тапас. Уезжая, я попросил мать передать Ирсалу, что мне надо увидеться - он знает с кем. ...Сегодня удивительный день. Отпустив охрану, мы с Эргисом, Суил и Баруф входим в невзрачный храм у Саданских ворот. лице. Эргис ухмыляется, Баруф совершенно спокоен, а я совсем оглох от ударов сердца. Итилар Бэрсар, сын Агира Бэрсара и Ниис Коэлар, рожденный в Квайре, берет в жены Суил, дочь Гилора и Зиран, крестьянку. - Кто знает этого мужчину и эту женщину? - сурово спрашивает старый священник. - Я знаю эту женщину, - говорит Баруф. - А я знаю мужчину, - объявляет Эргис. - Готовы ли вы присягнуть, что по доброй воле, без корысти и принуждения они избрали друг друга? - Да, - объявляют они в один голос. И вот уже клубится над алтарем дымок курений, и, протянув над ним руки, мы с Суил читаем молитвы. Суил запнулась, глядит на священника, ожидая подсказки, а Эргис лихо подмигивает мне. Вот уже красный шнур связал наши руки, и звучат последние, самые главные, слова обряда: - Отныне путь ваш един, и судьба ваша едина. В беде и в радости, в веселии и в печали, на земле и на небе... А потом мы скачем по спящему городу; радостен гулкий стук копыт, эхо мечется в щелях улиц. Сквозь ночь, сквозь тьму, сквозь средневековье мчимся мы, и город, и мир, и счастье принадлежит только нам. А вот и дом Баруфа. Я спрыгиваю на землю, снимаю с седла Суил, несу ее по лестнице, и сердце ее так громко, так часто и тревожно стучится прямо в мое. |
|
|