"Анатолий Тимофеевич Марченко. Третьего не дано (Советский военный роман) " - читать интересную книгу автора

- Вот так же они могли и со мной.
Вот так же, - горело в голове у Савинкова. - Но ничего, ничего..."
Сиплый гудок паровоза вывел его из раздумий. Отчаянно работая локтями,
Савинков протиснулся к ступенькам вагона.
С проверкой документов при входе в вагон обошлось благополучно.
Савинков предъявил фальшивое удостоверение о том, что он поляк и едет на
Дон по делам польских беженцев. Проверявший документы солдат весьма
подозрительно взглянул на изображение белого орла на его фуражке, но сзади
напирали так энергично, что он не стал задавать вопросов и впустил
Савинкова в вагон.
Савинков с трудом втиснулся в купе первого класса.
Красногвардеец с жиденькой бородкой и лукавым прищуром желтоватых глаз
с ходу прилип к Савинкову с расспросами: кто такой, куда и зачем едет.
Пришлось отвечать на ломаном русском языке с польским акцентом и всю
дорогу контролировать себя, чтобы ненароком не вырвалось русское слово.
Путь от Москвы до Киева занял почти шесть суток.
По обе стороны полотна тянулись снежные поля, утопавшие в белых
сугробах березы, изредка появлялись одинокие всадники. Савинкова
беспокоило не то, что они ехали мучительно медленно, а то, что на любой
остановке его могли случайно опознать, ссадить с поезда и передать в Чека.
До Киева Савинков добрался без происшествий. Там пересел на другой
поезд. Он тащился еще медленнее, словно на казнь.
На границе Войска Донского началось...
Поезд оцепили матросы. Они искали оружие. Когда матрос-черноморец вошел
в купе и зычно спросил: "Оружие есть?" - Савинков впервые внешне спокойно
протянул документы.
- Поляк, говорит, бес его разберет, - затараторил сгоравший от
любопытства красногвардеец. - Я его всю дорогу проверяю, ловлю, а он не
ловится...
Матрос озабоченно взглянул на него, хмыкнул и пробасил:
- Полный назад, папаша!
Тот замигал бесцветными густыми ресницами, осекся, закашлялся, сделав
вид, что чересчур жадно хватанул горячую струю злого махорочного дыма.
- Оружие имеется? - спросил Савинкова матрос, возвращая удостоверение.
Савинков отрицательно покачал головой.
- Смотри, дядя, а то казаки все равно отберут.
У Савинкова все запело в душе от этих слов: "Казаки все равно отберут".
Он едва не рассмеялся от радости.
Матрос немного выждал и, увидев хмурое, отчужденное лицо Савинкова,
махнул рукой:
- Не дрейфь, пан, мы за интернационал. - И, подмигнув ему, вышел из
купе.
Ростов встретил Савинкова метелью. Дома дымились белым пламенем. Улицы
были пустынны, лишь изредка встречались крохотные отряды красных, тут же
исчезавшие в снежной кутерьме. Несколько раз мимо проплыли носилки с
ранеными. Они были укрыты шинелями, облепленными снегом.
Казалось, совсем неподалеку, тотчас же за городом, басовито ухают
орудия.
Савинков остановился в гостинице возле вокзала. Номера были переполнены
хмурыми, неразговорчивыми людьми, в которых он без труда узнал переодетых