"Анатолий Тимофеевич Марченко. Третьего не дано (Советский военный роман) " - читать интересную книгу автора

романтической стороне дела, перейти к вещам, далеким от возвышенной
лирики, то абсолютно ясно, что без денег не обойтись.
- Выкроим, Борис Викторович, непременно выкроим, - пообещал Алексеев. -
Важно сделать первый шаг, заявить о себе как о реальной силе. И союзники
обязательно откроют свои кошельки. С нетерпением будем ждать от вас вестей.
Лицо Алексеева просияло добрейшей улыбкой, а глаза похолодели.
"Лиса, старая лиса", - подумал Савинков, прощаясь.
Он прекрасно сознавал, что, хотя Алексеев все время- и старался
показать, что его, Савинкова, здесь очень ценят и отводят ему особую роль
в борьбе с большевиками, между слов генерала явственно чувствовалось
стремление побыстрее отослать его отсюда.
Генералы хотели убить двух зайцев: они могли тешить себя надеждой, что
офицерство, сколоченное Савинковым, нанесет большевикам удар изнутри и
облегчит наступление Добровольческой армии на Москву и Петроград.
И, кроме того, освобождали себя от опасности стать жертвой такого
мастера политической интриги, какого они безошибочно видели в Савинкове.
Весь обратный путь Савинков пытался успокоить свою совесть. Он гордился
тем, что был террористом, наводившим страх на членов царской фамилии, а
теперь вот удивительно быстро нашел общий язык с царскими генералами. А
что поделаешь? Борьба предстоит отчаянная.
В одиночку против большевиков не попрешь. Ясно как божий день, что
генералы любят не Россию, а самих себя, во сне видят монархию. Но у них -
пулеметы. И коль ты сказал "а", скажешь и "б". Тем более что в эсеров
больше веры нет, они в растерянности, у них нет мужества. Значит, ставка
на генералов. И прежде всего, как это теперь окончательно прояснилось, -
на Корнилова.
Правда, политик из него никудышный. Впрочем, слабость Корнилова - твоя
сила...
До Петрограда Савинков добрался благополучно. Выполнив поручение
Алексеева связаться с кадетами, находившимися в подполье, отправился в
Москву. Оттуда он намеревался вновь пробраться на Дон. Но узнал, что
Каледин застрелился, а Ростов и Новочеркасск взяты большевиками. Алексеев
и Корнилов вынуждены были отступить и увести Добровольческую армию в
донские степи.
Позднее Савинкову рассказали, что Корнилов послал Каледину телеграмму,
полную упреков в нерешительности и кончавшуюся словами: "Я не хочу
защищать Дон от Дона".
Савинков остался в Москве и с бешеной энергией стал создавать тайную
организацию офицеров. Восхищался, что нашел ей название, звучавшее как
стихи: "Союз защиты родины и свободы".
...Савинков очнулся, приоткрыл глаза. Да, прошлое лишь трамплин к
будущему. Было приятно сознавать, что организация сколочена прямо в стане
большевиков. Если бы грозный председатель Чека знал, что он, Савинков, в
Москве!
Окна все еще были черны. Савинков вскочил, приник к шторе. Ни одной
звездочки в небе! Пол был холоден, босые ступни мерзли. "Ну и весна, черт
ее побери!" - выругался он.
Савинкову вдруг захотелось занести на бумагу все, о чем только что
вспоминал и размышлял. Придет время - как крупица золота будет ценна
каждая деталь, каждый штрих его жизни. И кому же позаботиться об этом, как