"Георгий Марчик. Прекрасная папиросница ("Маленькая золотая штучка") " - читать интересную книгу автора

от дыма которой у писателя защипало глаза и запершило в горле. - Я чувствую
волны лунотрясения. Сегодня мне особенно хорошо мечталось. Меня все
волновало. Мне хотелось обо всем писать.
- Луна сегодня в порядке, - сказал писатель. - В полном порядке, -
повторил он. - Она томит меня и будит желание творить.
- Вы здоровы? - озабоченно спросил поэт.
- Как видите, - улыбнулся писатель. - И физически, и морально.
- Я рад за вас, - сказал поэт. - Что новенького в мире?
- На швейной фабрике объявили подписку на Аристотеля, - сказал
писатель, думая как бы получше завести разговор о пяти рублях. - Портнихи
передрались, сорвали план. О качестве и говорить не приходится.
- Вот как, - отозвался поэт с улыбкой. - Это любопытно. Из-за
Аристотеля передрались. А поэты как стояли на полках, так и стоят.
- На праздник юмора, - продолжал писатель, - пригласили в президиум
одного чудака. Он пришел в шутовском колпаке, стал паясничать, дергать всех
за носы, корчить рожи - пытался всех рассмешить. На него шикали, его
отталкивали - ведь в президиуме сидели серьезные официальные лица - они
шуток не понимают. В конце концов ему надвинули колпак до самого подбородка
и дали хорошего пинка.
- И поделом, - усмехнувшись, сказал поэт. - Место шута среди шутов.
Только там он может чувствовать себя человеком.
- Дайте пять рублей! - быстро, как грабитель приставивший нож к горлу
жертвы, сказал писатель. - Я отдам, - добавил он стыдливо. - Всего пять
рублей - и я буду счастлив! Но у меня их, к сожалению, нет.
- Пожалуйста, голубчик! - сказал поэт и полез в карман. - Можете не
отдавать. К чему эти церемонии? Вот это все, что у меня есть, - и он
протянул тонкими пальцами два железных целковых.
- Спасибо! - сглотнув слюну, сказал писатель. - Я ведь не для себя
прошу. Это для прекрасной папиросницы.
- Тем более, - сказал поэт, - не будем больше говорить об этом,
дружище, а то мне уже почему-то ужасно неловко. Пойдемте лучше пить чай.
Батюшки, что это? - всплеснув руками испуганно спросил он, вскакивая на
ногу. - Откуда эта лужа?
Писатель тоже вскочил и от резкого движения осыпался гроздью водяных
виноградин.
Писатель охотно объяснил, настроение у него поднялось. В кармане у него
лежало и жгло душу - почти пять рублей. Ему не терпелось встать и побежать к
прекрасной папироснице, но это было не совсем прилично. К тому же ему не
хватало одного рубля. Ах, зачем он пошел в эту баню. Да еще взял отдельный
номер, как какой-нибудь барин.
- Надо было выкрутить белье, - посетовал поэт.
- Я читал британскую королевскую энциклопедию, - сказал писатель, -
французскую "Ларусс", но нигде не написано, что белье надо выкручивать. Его
надо стирать.
- А если серьезно, - смеясь глазами и морщинами на оливковом лице, -
спросил поэт.
- А если серьезно, то я просто боялся сделать ему больно, - без улыбки
объяснил гость.
- Ну, тогда другое дело, - поэт кивнул. - Это резонно. Теперь мне ясно,
а когда не понимаешь чего-нибудь, то чувствуешь себя дураком.