"Джессика Марч. Наваждение [love]" - читать интересную книгу автора

назван Остров. Она наблюдала их в лагуне, по краю которой шла дорога.
Шофер, довольный, негромко рассмеялся:
- Да, вы верно заметили, мисс, это иногда действует на нервы.
Ники видела его глаза в зеркало заднего обзора. Он как бы оценивал, с
какой мерой свободы можно разговаривать с ней. Похоже, выбор был сделан в
ее пользу.
Только чокнутый мог переправить эту птицу оттуда, куда ее поместил
сам Господь Бог. Я имею в виду, что, если люди настолько богаты, что могут
себе позволить такое, почему бы им не выстроить себе дворец прямо посреди
джунглей?
- Думается, кое-кто, - предположила Ники, - хочет показать, что мог
бы сделать сам Господь Бог, будь у него столько денег.
Шофер на секунду замешкался, переваривая услышанное, потом разразился
веселым смехом.
Что правда, то правда, мисс. Эти Хайленды любят показать, что могут
их деньги... - Он вдруг замялся, как бы спохватившись. - Не подумайте, что
Лазарус Бейнс жалуется: ко мне и моей семье здесь всегда относились хорошо
- и мистер Дьюк, и прежде его отец, нам не на что жаловаться...
Ники взглянула в блеснувшие в зеркале карие глаза и кивнула. Потом
отвернулась и стала смотреть в окно. "...здесь всегда относились
хорошо..." Слова шофера пробудили горькие воспоминания. Если бы они хорошо
относились к ее матери, возможно, вся их жизнь сложилась бы по-другому.
У Ники перехватило в горле. Быстрым движением она смахнула набежавшие
слезы. Никакой слабости теперь, приказала она себе, не время думать о том,
что могло бы произойти. Они должна придерживаться той холодной ярости,
которая руководила ею столько лет, гневом на то, что уже было. Эти ярость
и гнев питали ее многие годы и привели к победе над врагами. Она отомстит
за все, что они сделали с Элл. Проверяя, в порядке ли ее макияж, она
достала из крокодиловой сумочки пудреницу, открыла и посмотрелась в
зеркальце. Оглядела себя без ложного тщеславия - все должно быть
безупречно под взглядами врагов. Она заранее обдумала одежду, макияж,
чтобы выглядеть им ровней во всем - элегантности, вкусе, положении в
обществе.
Конечно, в основном тут постаралась сама природа. В свои тридцать три
Ники Сандеман была в расцвете необычайной Красоты. Гладкая шелковистая
кожа; красновато-коричневые волны волос с выгоревшими золотыми прядями от
многих проведенных на солнце часов обрамляли гордое лицо с высокими
скулами; сильный волевой рот; темно-синие глаза. Цыганские глаза. Так
называл их Уилл. Да, подумала Ники, она скиталась, как цыганка, многие
годы, ища пристанища. Теперь хватит. Скитания подошли к концу.
Несколько минут, расслабившись, Ники отдыхала, наблюдая за
удивительными картинами, проплывавшими в окне автомобиля. Великолепные
цветы, редкие, ярких расцветок, растущие вдоль дороги. На деревьях и
кустах мелькали птицы с драгоценным опереньем, проносились стада
грациозных экзотических животных. Она столько слышала об этом удивительном
месте, настоящем Шангри-Ла, созданном руками человека.
Первые воспоминания детства у Ники были связаны с удивительным
Островом, с рассказами Элл об этом сказочном месте, которое по праву
рождения должно было принадлежать ей, как и многое другое. Из всех
печальных несбывшихся идей матери именно эта - дочь будет не только вхожа