"Джессика Марч. Соблазн" - читать интересную книгу автора

- В колледже моим профилирующим предметом была Россия.
- Необычный выбор. Вы собирались посвятить себя дипломатической
карьере... или, может, карьере в ЦРУ? - Недоверчивый блеск в глазах появился
снова, и Энн почувствовала себя в опасности.
- Нет, - твердо ответила она. - Я... Я всегда чувствовала, как важно,
чтобы наши страны действительно знали друг друга. Я... - Она запнулась,
мысленно ругая туман, который затруднял ей поиск нужных слов. - Я была
уверена, что... главная преграда миру заключалась в страхе и недоразумениях.
Мне хотелось... что-то сделать, чтобы положение изменилось к лучшему.
Жена Главного прохладно одобрила свою гостью.
- Что ж, возможно, - сказала она уклончиво. - Не хотите ли вернуться на
прием?
Энн направилась за ней, мысленно ругая себя за упущенную возможность,
за запинки, когда ей нужно было блеснуть красноречием. Все знания, которые
она приобрела в течение многих лет, все страницы русской литературы, которые
она едва ли не выучила наизусть, все казалось потерянным или куда-то
сместившимся. Когда они вернулись в главный зал для приемов, она взяла бокал
шампанского у проходившего мимо официанта и стала медленно его потягивать.
Этого достаточно, чтобы я расслабилась, уговаривала она себя. Вполне
достаточно, чтобы я могла вспомнить свою речь.
Серебряное звяканье обеденного колокольчика направило собравшихся
гостей в трапезную, где был накрыт стол на шестьдесят персон, со сверкающей
белизной скатертью, тяжелым, старинным русским серебром и тонким французским
фарфором.
Когда гости заняли свои места, Главный представил Хэла.
- Сенатор Гарретсон самый желанный гость для нас, - сказал он, - и не
только из-за своих взглядов на проблемы войны и мира, но и благодаря
красавице жене.
Поднявшись с места, Хэл поклоном ответил на раздавшиеся аплодисменты и
смех настолько непринужденно, словно находился среди друзей в Сенате.
- Вы напомнили мне о нашем покойном президенте, Джоне Ф. Кеннеди, у
которого тоже была красивая и умная жена - и который был достаточно мудрым,
чтобы поделиться ее совершенством с миром. Я представляю вам Энн Гарретсон,
которая сегодня будет говорить от имени нас обоих.
Энн поднялась со стула, чувствуя, будто стоит одна на проволоке высоко
под куполом цирка, где любой неверный шаг обернется для нее гибелью. Она
прокашлялась и начала говорить по-русски.
- Больше половины столетия прошло с тех пор, как маленькая радикальная
партия сбросила царский режим и создала первое в мире социалистическое
государство. - Она сделала паузу и бросила взгляд на лицо Хэла. Он ободряюще
кивнул. Когда она пыталась показать ему наброски своей речи, он не захотел
их смотреть, сказав, что в этот вечер ему хочется действовать спонтанно - и
подтвердив, что у него никогда не возникало никаких сомнений, что она всегда
действует правильно.
- И вот уже больше полувека мы ревниво сравниваем ваш образ жизни и
наш, - продолжила она, - и все-таки мы здесь, все-таки пытаемся искать
возможности для сосуществования. Да и кто мы такие, чтобы судить вас?
Американцы одновременно и лучше всех, и хуже всех понимают Советский Союз.
Лучше потому, что мы разделяем с вами мировое лидерство по технологии и
ресурсам. Хуже потому, что наша история не дает нам достаточной почвы для