"Джессика Марч. Соблазн" - читать интересную книгу автора

боюсь, что если я не получу помощи, то испорчу ему все.
- Миссис Гарретсон, - вмешалась осторожно Стиви. - Энн... если вам
нужна моя помощь, то я вам ее обещаю.
- Когда? - спросила Энн, словно бы отсрочка даже на один день оказалась
бы чересчур долгой.
Стиви взглянула на график, занимавший одну из стен, затем набрала ряд
команд на компьютере, что мигал на ее столе.
- Приезжайте во вторник, двадцать второго, - сказала она. - Побудете у
меня шесть недель.
- Шесть недель! - запротестовала Энн. - Но у Хэла разные обязательства,
ему нужно выполнять разные партийные дела, изыскивать фонды для выборов. Он
постоянно ездит по стране. И я должна быть вместе с ним. Иначе могут
возникнуть разные вопросы...
- Энн, я пока еще не знаю, в чем ваши проблемы.
Однако прошу, поверьте мне... при борьбе с различными болезненными
пристрастиями время является одним из наиболее мощных средств, имеющихся в
вашем распоряжении; время, чтобы освободиться от давления привычки, чтобы
сделать усилие и выпрямиться. Если вам не удастся сделать такое усилие, то
все мои уроки будут бесполезны.
Хотя ее слова и звучали жестко, Стиви знала, что только так нужно
начинать путешествие с любой из ее путниц, что нужно сразу же говорить
правду - и дать им понять, что она их никогда не станет обманывать. Ей
довелось видеть слишком много нерешительных, вроде бы интеллигентных людей,
которыми овладевало пристрастие к чему-то, что постепенно разрушало их. Они
цеплялись за эту вредную привычку с такой несокрушимой верностью и
постоянством, которые были бы достойны лучшего применения, лучше бы так они
служили своим близким людям или делу. Так они и продолжали влачить свое
существование с этими фатальными иллюзиями, потому что люди, любящие их,
боялись сказать им правду. По горькому опыту Стиви поняла, что ни одно
лечение не действовало до тех пор, пока люди - сам страдающий и его
близкие - не принимали аксиому, что приоритетом номер один должна быть
прямота.
Стиви выждала, чтобы звонившая осмыслила ее слова, а затем задала
вопрос:
- Так что же, записывать мне вас на двадцать второе?
- Я приеду. - Голос был тихим, но решительным.
- И еще одна вещь. Спустя три первых недели мы предполагаем, что в
лечении примут участие близкие. Сенатор сможет приехать?
- Я не могу обещать за мужа, - ответила Энн. - Но от своего имени
скажу, что буду выполнять все, что вы мне скажете, все, что я...
- Ладно, придет время, тогда мы и посмотрим, - сказала Стиви, зная, как
тяжело будет Энн выполнять свое обещание. Самое сильное средство, при помощи
которого Стиви Найт помогала выигрывать сражение тем, кто находился на
лезвии ножа, на грани саморазрушения, состояло в том, что она знала все, что
они будут испытывать - потому что она сама прошла однажды весь этот трудный
путь.
Положив трубку, какой-то момент она раздумывала над последними словами
Энн Гарретсон, над ее неспособностью обещать поддержку мужа. Неужели Хэл
Гарретсон не был таким верным супругом, каким изображал себя на публике?
Стиви удивилась. Или он тоже был частью проблем Энн?