"Юлий Марголин. Путешествие в страну Зе-Ка (Мемуары)" - читать интересную книгу автора

Я уже было занял место за столом "экономиста", как вдруг подошел ко мне
"главбух" - молодой советский з/к, с большим кадыком, худым лицом и
острыми глазами - по фамилии Май - и сказал:
- Бросай работу, иди к начальнику: секретарем будешь.
Мне не хотелось уходить со своего "спокойного" места, но делать было
нечего. Петрову был нужен человек со знанием русского языка. Узнав, что я
человек "с образованием", он решил, что лучшего секретаря ему не надо. В
этом он, увы, ошибся. "Образование" в данном случае было препятствием.
Собственная моя глупость помешала мне сделать большую карьеру в лагере.
Место секретаря начальника (и он же делопроизводитель) занимается по штату
вольнонаемным, так что я фигурировал в списках лагеря по рубрике "замена
в/н". Сметливый человек или старый лагерник в этой должности быстро
приобрел бы доверие начальника, стал бы его правой рукой, "alter ego" и
грозой лагеря. Он был бы сыт, обут, одет во все лучшее и распоряжался бы
судьбой своих товарищей з/к. Всех этих возможностей я не понял и не
использовал. Прекрасное начало моей лагерной жизни быстро испортилось.
Петров привел меня в свой кабинет. В прихожей перед кабинетом стоял стол,
стул, простой шкаф - все некрашенное, лагерной работы - сбоку стенной
телефон. Я получал. и отправлял почту, составлял письма и приказы по
лагерю, получал и передавал телефонограммы. Утром я передавал в отделение
"сводки" за прошедший день: о состоянии личного состава, о выполнении
работ, сводку Санчасти. Под рукой лежала у меня книга "входящих" и
"исходящих", книга телефонограмм, папка Отделения и папка Правления, книга
приказов по лагерю. Все это звучит пышно, но у меня не было ни чернил, ни
карандаша, ни бумаги, ни клея, телефон был разбит и почти не работал, а
мои "книги" состояли из листов старой исписанной бумаги, по которой я
писал поперек, и которую воровали у меня з/к, чтобы свернуть себе
"цыгарку".
На поступающих бумагах Петров ставил крупным косым почерком свои
резолюции: "Воспитателю - для сведения" - "Главбуху для исполнения" -
"Коменданту для проверки". Я должен был не только довести до сведения этих
лиц документы с резолюцией начальника, но и проследить, чтобы они
действительно поняли и выполнили, о чем в них говорилось.
Помощником моим был Петерфройнд - крошечный лилипут - парень лет 20 из
Нового Тарга в Польше. Его детская фигурка забавляла лесных людей, и он
был назначен курьером в контору. Весь день Петерфройнд, одетый в бушлат до
пят и огромные боты, как кот в сапогах, носился с поручениями по лагерю.
Его знали и стрелки на вахте, называли "сынком", задавали преимущественно
похабные вопросы и покатывались с хохоту над его ответами. Когда же я
уходил на обед в 7 часов вечера, Петерфройнд заменял меня при телефоне и
при кабинете начальника.
Работа была нетрудная, но сложная. Я принимал всевозможные заявления от
з/к на имя начальника лагпункта. Это были жалобы, просьбы о выдаче денег с
личного счета или о переводе из одной бригады в другую. Заключенным нельзя
было иметь на руках больше 50 рублей. В этих границах они могли просить
ежемесячно Отделение о выдаче им денег с их счета в Финчасти. Начальник
Лагпункта отсылал их заявления вместе с "характеристикой" из
Культурно-Воспитательной Части, где было сказано, как работает и ведет
себя данный з/к. Если "характеристика" была хорошая, выдавалось 20-30
рублей. Я не только принимал, но и сам писал эти заявления для неграмотных