"Анатолий Мариенгоф. Циники" - читать интересную книгу автора

Рыжее солнце вихрястой веселой собачонкой путается в ногах.

11
Мой старший брат Сергей - большевик. Он живет в "Метрополе"; управля-
ет водным транспортом (будучи археологом); ездит в шестиместном автомо-
биле на вздувшихся, точно от водянки, шинах и обедает двумя картофелина-
ми, поджаренными на воображении повара.
У Сергея веселые синие глаза и по-ребячьи оттопыренные уши. Того гля-
ди, он по-птичьи взмахнет ими, и голова с синими глазами полетит.
Во всю правую щеку у него розовое пятно. С раннего детства Сергея
почти ежегодно клали на операционный стол, чтобы, облюбовав на теле мес-
то, которого еще не касался хирургический нож, выкроить кровавый кусок
кожи.
Вырезанную здоровую ткань накладывали заплатой на больную щеку. Вся-
кий раз волчанка съедала заплату.
- Я пришел к тебе по делу. Напиши, пожалуйста, записку, чтобы мне вы-
дали охранную грамоту на библиотеку.
- Для чего тебе библиотека?
- Чтобы стирать с нее пыль.
- Ходи в Румянцевку и стирай там.
- Ладно... не надо.
Сергей садится к столу и пишет записку.
Я завожу разговор о только что подавленном в Москве восстании левых
эсеров; о судьбе чернобородого семнадцатилетнего еврейского мальчика,
который, чтобы "спасти честь России", бросил бомбу в немецкое по-
сольство; о смерти Мирбаха; о желании эсеров во что бы то ни стало зате-
ять смертоносную катавасию с Германией.
Еще не все улеглось. Еще останавливают на окраинах автомобили и дер-
жат, согласно ленинскому приказу, "до тройной проверки"; еще опущены
шлагбаумы на шоссе и вооруженные отряды рабочих жгут возле них по ночам
костры.
Чтобы раздразнить Сергея, я говорю про эсеров:
- А знаешь, мне искренно нравятся эти "скифы" с рыжими зонтиками и в
продранных калошах. Бомбы весьма романтически отягчают карманы их ватных
обтрепанных салопов.
Ольга про эсеров неплохо сказала: "они похожи на нашего Гогу - будто
тоже не кончили гимназию".
Сергей трется сухой переносицей о край письменного стола. Он вроде
лохматого большого пса, о котором можно подумать; что состоит в дружбе
даже с черными кошками.
- Тут, видишь ли, не романтика, а фарс. Впрочем, в политике это одно
и то же.
Мягкими серыми хлопьями падает темнота на Театральную площадь.
Ихний главнокомандующий Муравьев - Третьего дня сбежал в Симбирск и
оттуда соизволил ни больше ни меньше как "объявить войну Германии". Глу-
по, а расстреливать надо.
Садик, скамейки, тоненькие деревца и редкие человеческие фигурки вни-
зу завалены осенними сумерками. Будто несколько часов кряду падал теплый
серый снег.
Я упираюсь в мечтательные глаза Сергея своими - тверезыми, равнодуш-