"В.Марин. Сиреневая токката махаона ("Техника - молодежи", 1962, N 5)" - читать интересную книгу автора

проводов голубого цвета.
Я заинтересовался этим странным экспонатом и спросил Шиманского, не
увлекается ли он чем-либо помимо искусства.
Шиманский отрицательно покачал головой.
- А энтомология? - допытывался я.
Шиманский опять покачал головой.
- Тогда почему у вас в комнате живет эта бабочка?
Шиманский взглянул на бабочку и неожиданно оживился.
- Вы знаете, что это за бабочка, доктор?
Я пожал плечами.
Шиманский встал с тахты и, подойдя к треногому столику, щелкнул пальцем
по колпаку. Бабочка развела крылья, и я невольно привстал от изумления, -
передо мной сидело огромное крылатое существо, переливавшееся в лучах
солнца всеми цветами радуги - от красного до фиолетового. Доминирующий
цвет трудно было уловить, но мне показалось, что таким цветом был
сиреневый.
- Эта интересная бабочка, - услышал я голос Шиманского и с трудом
оторвал взгляд от стеклянного колпака, - жительница далекого Уссурийского
края. Она имеет красивое латинское имя Papilio bianor maacki и широко
известна под названием махаона. Кстати сказать, эта бабочка помогла мне
нащупать те, что, пожалуй, в будущем станет одной из форм искусства...
- Какого искусства? - не понял я.
- Того, которого мы по прирожденной слепоте своей до сих пор не
замечали, - искусства природы...
- Искусство природы? Но ведь это... это абсурд, нечто вроде горячего
льда... - возразил я. - Искусство, насколько мне известно, не может
существовать помимо человека. Искусство - это отражение окружающего нас
мира в субъективных образах...
- Все это мне давно известно, - нетерпеливо, перебил меня Шиманский. -
А вот вы никогда не думали, доктор, что искусство может быть объективным?
Вот, к примеру, стоит перед вами дерево. Художник копирует его. Зрители
восхищаются: как прекрасно нарисовано! Какое произведение искусства! А
само дерево не произведение искусства? Только уже не человеческого
искусства, а искусства природы?!
- Простите меня, но это софистика, - возразил я.
Мои возражения, казалось, очень возбудили Шиманского. Он пересел в
кресло, поближе ко мне и с жаром продолжал:
- Представьте себе; вы входите в лес и любуетесь красотой стволов и
листвы деревьев, любуетесь красотой облаков, цветов и бабочек, с
наслаждением слушаете пение птиц... Искусство природы - это не живопись,
не музыка, не театр... Это что-то общее, единое, синтетическое и в то же
время, если можно так выразиться, прикладное. Мне иногда кажется, что
природа - это исполинский театр с безукоризненными декорациями и самыми
талантливыми исполнителями в мире. Даже мы с вами - невольные актеры
театра природы...
Шиманский отпил несколько глотков из стоящего на столе стакана и
продолжал:
- Но не казалось ли вам в то же время, доктор, что это искусство
природы не совсем такое, каким оно представляется нам с вами? В
действительности оно может быть в тысячу раз красивее, величественнее,