"Мариво. Удачливый крестьянин " - читать интересную книгу автора

этого дома, если барыня не выручит меня из беды, как было обещано.
Вскоре я узнал, что Женевьева заболела, что она слегла в постель, что
ее тошнило; об этом мне поспешили сообщить другие слуги, и все говорили о ее
недомогании с улыбкой. Человек шесть или семь из челяди, и прежде всего
барынины горничные, прибежали оповестить меня о нем под большим секретом.
Я же отмалчивался; у меня было о чем поразмыслить, кроме их болтовни. Я
просидел в своей каморке безвыходно весь день, вплоть до семи часов вечера.
Прислушиваясь к бою часов, считая удары, я ждал, когда мне можно будет
видеть барыню; она не выходила из спальни из-за легкой мигрени.
Я уже собирался идти к ней, как вдруг в доме поднялся непривычный шум,
беготня вверх и вниз по лестнице, восклицания: "Боже мой!", "Какое
несчастье!"
Крики встревожили меня, и я вышел из комнаты, чтобы узнать, в чем дело.
В коридоре я сразу же наткнулся на старого лакея, состоявшего при
барине; он воздевал руки к небу и твердил со слезами:
- Ох, господи! Несчастный я человек! Экое горе! Вот беда, так беда!
- Что с вами, господин Дюбуа? - спросил я. - Что случилось?
- Оx, сынок, - сказал он, - барин наш скончался, теперь мне одна
дорога - в омут головой!
Я не стал отговаривать беднягу, потому что ничуть за него не испугался:
едва ли пойдет топиться в речке столь заклятый враг воды; уж лет тридцать
как старый пьяница в рот ее не брал.
А плакать ему было о чем: смерть отняла у него завидную должность;
последние пятнадцать лет Дюбуа заведовал развлечениями барина и поучал
жирные куши, да сверх того, как говорили злые языки, хватал все, что плохо
лежит.
Я оставил его в печали - наполовину разумной, наполовину пьяной, ибо он
уже был сильно под мухой - и поспешил разузнать получше, правду ли он
сказал.
Все было правда: нашего барина хватил удар. Uh был один в своем
кабинете, когда смерть настигла его. Никто не оказал ему помощи; слуга,
войдя в комнату, увидел, что он сидит мертвый в кресле перед письменным
столом, на котором лежит недописанное галантное письмецо на имя одной дамы
не очень строгих правил, о чем каждый мог составить собственное мнение: все
домочадцы без исключения прочли это письмо, ибо госпожа, взяв его со стола,
тут же его и потеряла в расстройстве чувств, вызванном ужасной новостью.
Что до меня, должен признаться, что эта внезапная смерть скорее
поразила, чем опечалила меня; пожалуй, я даже подумал, что она оказалась
очень кстати; я вздохнул свободней и в оправдание своей черствости могу лишь
сказать, что покойник угрожал мне тюрьмой. Я ждал беды, его же смерть разом
избавила меня от всех страхов и окончательно изгнала Женевьеву из моего
сердца.
Бедная Женевьева! То был несчастнейший день в ее жизни. Как и я, она
услыхала шум на лестнице и, не вставая с постели, крикнула, чтобы кто-нибудь
зашел к ней и сказал, что случилось.
На голос ее явился наглый верзила, один из тех лакеев, которые, живя в
доме, ничего не желают знать, кроме жалованья и собственной выгоды. Хозяин
для таких - пустое место: он может умереть, зачахнуть или достичь вершины
благополучия - им и нужды нет. Дела не делать, а деньги получать - вот и вся
их забота.