"Олег Маркеев. Угроза вторжения " - читать интересную книгу автора

назад.
Командира знал лично, рекомендаций не потребовалось, на войне друзей
заводишь быстро, и цена этой дружбы гораздо выше, чем в мирной жизни.
Платить за нее будешь последним куском хлеба, последним глотком воды,
последним патроном, кровью.
Отряд постоянно менял позиции, готовясь к очередному броску через
передовые рубежи хорватов. Лучшего способа укрыться от ребят из МИ-5
придумать было сложно. Максимов уже было вздохнул свободнее, как спустя два
дня появилась Рада. В отряде ее никто не знал. Командир сказал, прислали из
штаба. Дело обычное, можно было и не обратить внимания, если бы не
обостренное чутье затравленного зверя. А оно уже ни секунды не давало
покоя.
"Захват на передовой, да, девочка? Чисто и никаких концов. Интересно,
просто наведешь "волкодавов" или сама поучаствуешь? Должно же быть в твоей
медицинской сумке что-нибудь по мою душу. Один укол или таблетка - и берите
Максимова тепленьким. Он провел левой рукой по ее жестким волосам, пальцы
правой все еще грели рукоятку ножа. Чуть вздрогнул, когда она накрыла своей
ладонью его пальцы. И опять ничего. - Хватит дергать судьбу за хвост! Пора
делать ноги. Если не ночью, то днем возьмут обязательно".
Лунный свет, разлившись по стене, сделал ее матово-белой. Дверной
проем казался черной прямоугольной дырой, ведущей в никуда.
Он встал и, стараясь не скрипеть половицами, вышел из комнаты.

***

Максимов вышел на крыльцо и сразу же по привычке сделал шаг в сторону.
Фигура в дверном проеме, подсвеченная из-за спины, - просто счастье
для снайпера. Завалит, даже не целясь.
Последний месяц в него стреляли кому только не лень. Слава богу, на
этой войне партизанщины было больше, чем где-либо. Каждый малолетка с
автоматом мнил себя Рембо. Настоящих спецов у обеих сторон было наперечет.
Да и кто здесь против кого, порой было невозможно понять. Гражданская
война, одним словом.
Оставшиеся в доме затянули грустную тягучую песню. Давно прошло время,
когда Максимов удивлялся, как могут здоровые усатые мужики до слез на
глазах выводить эти песни. Теперь, отвоевав почти год на балканской войне,
он понял - есть и всегда будет о чем пожаловаться друг другу мужикам,
разбередив душу стаканом ракии. Русские пьют и, все больше хмелея, рвут
душу на куски и в слова раскладывают. Так, со словами, боль накипевшая и
выходит. А эти тянут из себя, медленно, как старуха пряжу, и поди реши, что
больнее.
Дверь распахнулась, и во двор опять вырвался поток света.
- Закрой дверь, Милан. Не играй со смертью. Милан так же быстро, как и
Максимов, отступил в темноту и лишь потом захлопнул дверь.
- Скажи ребятам, пусть дверь в комнату чем-нибудь прикроют. Помяни мое
слово, третий нарисуется на крыльце - схлопочет пулю.
- Скажу, Максим, - Милан присел рядом, поставил у ног бутылку, - а сам
зачем вышел?
- Воздухом подышать.
- Воздух здесь хороший. Горы близко. - Он резко нагнулся, чиркнул