"Олег Маркеев. Хроники Нового Средневековья" - читать интересную книгу автора

Сквозь амбразуру окошка в подвал врывался узкий луч лунного света. Там,
где он разбился о шершавую стену, Рыцарь старательно нацарапал свой герб -
орла несущего шит. Острый кинжал легко входил в мягкий камень, рисунку
предстояло жить долго, возможно, даже пережить автора.
Время тянулось в такт ударам вонючей влаги, капающей с потолка. Луна
продолжала свой путь по небу, равнодушно освещая уснувший город. Луч
сиреневато-призрачного света сдвинулся, и теперь Рыцарь различал лишь вторую
часть девиза на перевязи, пересекавшей шит: " ... ценю добродетель". Те, кто
придут в этот подвал смогут прочесть всю надпись целиком: " Презираю
богатство, ценю добродетель".
На улице громко хлопнула дверь, и в ночной тишине отчетливо стали
слышно сухое и мерное похрустывание камешков под тяжелыми каблуками. Наглые
шаги уверенного в своей силе и безнаказанности человека. Первый стражник
начал свой обход.
Рыцарь прижался щекой к холодной стене и закрыл глаза. Оставалось минут
пять.
Когда вновь распахнулась дверь, и в потоке света, вырвавшегося из
подъезда возникли три черные фигуры, Рыцарь уже стоял у окошка широко
расставив ноги, расслабленные пальцы нежно поглаживали цевье арбалета.
" Бог - есть любовь. Я люблю всех и вся, потому что это угодно Богу,
который есть Любовь. Я люблю тебя, арбалет, потому что верю тебе. А Любовь
невозможна без веры. Я люблю тебя, стрела, готовая сорваться в темноту
посланницей моей воли, потому что готовность служить другому, не требуя
награды, и есть Любовь. Я люблю тебя, грязный похотливый Меняла, продавший
душу за пригоршню золотых монет, распираемый гордостью, что можешь купить на
них такие же мелкие и грязные душонки, как твоя. Но я люблю тебя, люблю
таким какой ты есть. И в моей любви нет жалости. Сейчас я, арбалет, стрела и
ты сольемся в одно целое. Это и есть любовь - искусство слиться с другим", -
шептал Рыцарь, ловя коротконогую фигуру Менялы в перекрестье ночного
прицела.
Повинуясь мимолетному желанию, он чуть было не вогнал стрелу в пах
Меняле. Представил, как это будет больно и до одури обидно, когда кованная
сталь разорвет распухшие, еще теплые и влажные после ласк любовницы
гениталии. Но тогда бы пришлось добивать Менялу вторым выстрелом, а он по
условиям контракта уже был расписан. Третьего выстрела ему не позволит
стража. Уже после второго спертый воздух подвала разорвут рикошетящие от
стен пули.
Рыцарь вздохнул, как ребенок под строгим взглядом родителя вынужденный
отказаться от сладостей, и перевел прицел на голову Менялы.
Тяжелая стрела, жадно чмокнув, врезалась в горло Менялы, раздробила
шейные позвонки и, перемазанная кровью, вырвалась наружу. Она еще сохранила
энергию полета и жажду убивать. Оказавшийся на ее пути стражник, охнул и
прижал к груди злую стальную птицу, впившуюся горячим клювом в самое сердце.
Рыцарь привычным движением переломил арбалет, вложил новую стрелу и, не
целясь, послал ее в блестящий полированный передок "Мерседеса".
Машина с достойным Прекрасной дамы именем - Милосердие, издала жалобный
вдох. Стрела, искорежив металлические внутренности, ворвалась в ее
сокровенное, благоухающее дорогими сигаретами и благородными духами нутро и
до самого оперения вошла в теплую и нежную, как у спящего жеребенка, кожу
заднего сидения.