"Габриэль Гарсия Маркес. Последнее путешествие корабля-призрака (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

сказал себе, брызжа от ярости слюной, хорошо, я им докажу, но
своего решения не выдал ничем, и одна мысль целый год, хорошо,
я им докажу, он ждал новой ночи привидений, чтобы сделать то,
что он сделал, и вот наконец пришло это время, он сел в чью-то
лодку, переплыл в ней бухту и в ожидании своего звездного часа
провел конец дня на крутых и узких улочках бывшего
работоргового порта, погрузился в котел, где варились люди со
всего Карибского побережья, но был настолько поглощен своим
замыслом, что не останавливался, как прежде, перед лавками
индусов посмотреть на слоновьи бивни, украшенные резьбой в виде
мандаринов, не насмехался над говорящими по-голландски неграми
в инвалидных колясках, не шарахался в ужасе, как бывало, от
малайцев с кожей кобры, которых увлекла в кругосветное
путешествие химерическая мечта найти тайную харчевню, где
подают жареное на вертеле филе бразильянок, не замечал ничего,
пока не легла на него всей тяжестью своих звезд ночь и не
дохнула сельва нежным ароматом гардений и разлагающихся
саламандр, и вот уже он плывет, работая веслами, в чужой лодке
к выходу из бухты, не зажигая, чтобы не привлечь внимания
береговой охраны, фонарь, становясь через каждые пятнадцать
секунд, когда его осеняло зеленое крыло света с маяка,
нечеловечески прекрасным и затем обретая во мраке снова обычное
человеческое обличье, и сейчас он знал, что плывет около буев,
указывающих фарватер, знал не только потому, что все ярче
становился их грустный свет, но и потому, что теперь печальней
дышала вода, и так он греб, настолько погруженный в самого
себя, что его застали врасплох, и леденящее душу акулье
дыханье, которым пахнуло вдруг неизвестно откуда, и то, что
мрак ночи вдруг сгустился, как если бы внезапно погасли звезды,
а случилось так потому, что трансокеанский лайнер был уже
здесь, совсем рядом, немыслимо огромный, мама родная, огромней
всего огромного, что только есть на свете, и темней всего
темного, что скрыто в земле или под водой, триста тысяч тонн
акульего запаха проплыли так близко, что он увидел уходящие
вверх по стальному обрыву швы, и ни искорки света в бессчетных
бычьих глазах, ни вздоха в машинном чреве, ни души живой на
борту, зато свой собственный ореол безмолвия, собственное
беззвездное небо, собственный мертвый воздух, собственное
остановившееся время, свое собственное, странствующее с ним
вместе море, где плавает целый мир утонувших животных, и
внезапно от удара света с маяка все это исчезло, и на несколько
мгновений возникли снова прозрачное Карибское море, мартовская
ночь, обычный воздух, в котором хлопают крыльями пеликаны, и
теперь он был между буев один и не знал, что делать, только
спрашивал себя недоуменно, не грезил ли я и вправду наяву, не
только сейчас, но раньше, но едва он себя об этом спросил, как
порыв неведомого ветра погасил все буи, от первого до
последнего, а когда свет маяка ушел, трансокеанский лайнер
возник снова, и теперь магнитные стрелки его компасов
показывали путь неправильно, быть может, он даже не знал