"Габриэль Гарсия Маркес. Последнее путешествие корабля-призрака (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

теперь, в каких широтах каких морей плывет, пытался найти на
ощупь невидимый фарватер, а на самом деле шел на камни, и тут
озарение, все понятно, то, что произошло с буями, последнее
звено в цепи колдовства, сковавшей корабль, и он зажег на лодке
фонарь, крохотный красный огонек, которого не мог бы заметить
никто на минаретах береговой охраны, но который для рулевого на
корабле оказался, видно, ярким, как восходящее солнце, потому
что, ориентируясь на этот огонек, трансокеанский лайнер
исправил курс и маневром счастливого возвращения к жизни вошел
в широкие ворота фарватера, и разом зажглись все его огни,
снова тяжело задышали котлы, небо над ним расцветилось
звездами, и опустились на дно трупы утонувших животных, из
кухонь теперь доносились звон посуды и благоуханье лаврового
листа, и на залитых лунным светом палубах слышалось уханье
духового оркестра и бум-бум, стучали в полутьме кают сердца
полюбивших друг друга в открытом море, но в нем накопилось
столько злобы и ярости, что изумление и восторг не смогли
заглушить их, а чудо не смогло его испугать, нет, сказал он
себе так решительно, как еще не говорил никогда, вот теперь я
им докажу, будь они прокляты, теперь я им докажу, и он не ушел
от гиганта в сторону, чтобы тот не мог его смять, а поплыл,
налегая на весла, впереди, вот теперь я им докажу, и так он
плыл, указывая кораблю путь своим фонарем, и наконец,
убедившись, что корабль ему послушен, опять заставил его
изменить направление, сойти с курса, которым тот шел к
пристани, вывел за невидимые границы фарватера и повел за собой
к уснувшему городку, так, как будто это ягненок, только живущий
в море, этот корабль, ныне оживший и неуязвимый более для света
маяка, теперь свет не превращал корабль каждые пятнадцать
секунд в невидимку, а делал алюминиевым, впереди уже все яснее
вырисовывались кресты церкви, нищета жилищ, ложь, а
трансокеанский лайнер по-прежнему следовал за ним вместе со
всем что нес, со своим капитаном, спящим на том боку, где
сердце, с тушами боевых быков в инее холодильников, с одиноким
больным в корабельном госпитале, с водой в цистернах, о которой
все позабыли, с не получившим отпущения грехов рулевым,
который, видно, принял береговые камни за пристань, потому что
вдруг раздался немыслимый вой гудка, раз, и его промочила до
костей, падая сверху, струя остывающего пара, второй гудок, и
чужая лодка, в которой он плыл, чуть не перевернулась, и
третий, но теперь уже все, потому что вот они, совсем рядом,
извивы берега, камни улицы, дома неверивших, весь городок,
освещенный огнями перепуганного трансокеанского лайнера, сам он
едва успел дать дорогу надвигающемуся катаклизму, крича сквозь
грохот, так вот же вам, сволочи, подумайте, и в следующее
мгновение стальная громада раздавила землю, и стал слышен
хрустальный звон девяноста тысяч пятисот бокалов для
шампанского, разбивающихся один за другим от носа до кормы, а
потом стало совсем светло, и было уже не раннее утро
мартовского дня, а полдень сияющей среды, и он смог насладиться