"Габриэль Гарсия Маркес. Сто лет одиночества (роман)" - читать интересную книгу автора

провинции. В ночь на субботу, когда ответ еще не был получен,
капитан Роке Мясник отправился с другими офицерами в заведение
Катарино. Из всех женщин только одна, вконец запуганная его
угрозами, согласилась повести его в свою комнату. "Они не хотят
спать с человеком, у которого смерть за плечами, - объяснила
она. - Никто не знает, как это случится, но кругом говорят,
что офицер, который расстреляет полковника Аурелиано Буэндиа, и
все его солдаты рано или поздно будут обязательно убиты один за
другим, даже если они спрячутся на краю света". Капитан Роке
Мясник обсудил такую возможность с остальными офицерами, а те
со своими начальниками. В воскресенье, хотя никто никому об
этом прямо не сказал и военные ничем не нарушили царившее в
Макондо напряженное спокойствие, всему городу уже было
известно, что офицеры не хотят брать на себя ответственность и
собираются под любыми предлогами уклониться от участия в казни.
В понедельник почта доставила письменный приказ: приговор
должен быть приведен в исполнение в течение двадцати четырех
часов. Вечером офицеры бросили в фуражку шесть клочков бумаги
со своими именами, и злосчастная фортуна капитана Роке Мясника
наградила его выигрышным билетом. "От судьбы не уйдешь, -
сказал капитан с глубокой горечью. - Как родился я сыном
шлюхи, так и подохну". В пять часов утра он избрал, тоже
жеребьевкой, отделение солдат, выстроил его во дворе и разбудил
приговоренного к смерти традиционными словами.
- Пошли, Буэндиа, - сказал он. - Час настал.
- А! Так вот оно что, - откликнулся полковник. - То-то
мне приснилось, будто у меня прорвались нарывы.
С тех пор как Ребека Буэндиа узнала, что Аурелиано должны
расстрелять, она каждый день поднималась в три часа утра. Сидя
в темноте спальни на кровати, содрогавшейся от храпа Хосе
Аркадио, она следила в щель приоткрытого окна за кладбищенской
стеной. Она ждала всю неделю с тем тайным упорством, с каким в
свое время ждала писем от Пьетро Креспи. "Здесь они его не
станут расстреливать, - говорил ей Хосе Аркадио. - Его
расстреляют поздней ночью в казарме, чтобы не узнали, кто
стрелял, и закопают там же". Ребека продолжала ждать. "Такие
бесстыжие гады расстреляют его здесь", - отвечала она. И была
настолько уверена в этом, что даже обдумала, как ей приоткрыть
дверь, чтобы помахать смертнику рукой на прощание. "Да не
поведут его по улице под охраной только шести запуганных
солдат, - настаивал Хосе Аркадио. - Они ведь знают, что народ
готов на все". Глухая к доводам мужа, Ребека продолжала
сторожить у окна.
- Вот увидишь, какие они бесстыжие гады, - твердила
она.
Во вторник, в пять часов утра, когда Хосе Аркадио кончил
пить кофе и спустил собак, Ребека вдруг закрыла окно и
схватилась за спинку кровати, чтобы не упасть. "Ведут, -
выдохнула она. - Какой он красивый". Хосе Аркадио поглядел в
окно и, охваченный внезапной дрожью, увидел в бледном свете