"Габриэль Гарсия Маркес. Монолог Исабели, которая смотрит на дождь в Макондо (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

говорила:
- Надо молиться: вода размыла могилы, и несчастные
покойники плавают по кладбищу.
По-видимому, я проспала этой ночью совсем немного, а потом
проснулась, испуганная резким и острым запахом - таким, какой
исходит от разлагающихся трупов. Я стала изо всей силы трясти
Мартина, храпевшего возле меня.
- Не чувствуешь? - сказала я.
И он спросил:
- Что?
- Запах, - сказала я. - Наверно, это трупы плавают по
улицам.
Мысль об этом повергла меня в ужас, но Мартин отвернулся к
стене и пробормотал хриплым и сонным голосом:
- Да брось ты свои выдумки! Беременным женщинам всегда
что-нибудь мерещится.
На рассвете в четверг запахи пропали и исчезло различие
между далеким и близким. Представление о времени, уже
нарушенное накануне, утратилось окончательно. Четверга не было,
вместо него было нечто физически ощутимое и студенистое, что
нужно было раздвинуть руками для того, чтобы пролезть в
пятницу. Мужчины и женщины стали неразличимы. Отец, мачеха,
работники были теперь фантастическими раздувшимися телами,
двигающимися в трясине дождя. Отец сказал мне:
- Не уходи отсюда, пока я не вернусь и не расскажу тебе,
что происходит.
Голос его был далекий и неверный, и, казалось, что
воспринимаешь его не слухом, а осязанием - единственным
чувством, которое еще оставалось.
Но отец не вернулся: он заблудился во времени. И когда
пришла ночь, я позвала мачеху и попросила ее проводить меня в
спальню. Ночь я проспала крепким и спокойным сном. На другой
день все оставалось прежним - лишенным цвета, запаха, ни
холодным, ни теплым. Проснувшись, я перелезла с постели на стул
и замерла: что-то говорило мне, что какая-то часть моего
сознания еще не проснулась. Вдруг я услышала гудок, долгий и
печальный гудок поезда, спасающегося бегством от непогоды.
"Наверно, где-нибудь дождь кончился", - подумала я, и, словно
отвечая на мою мысль, голос у меня за спиной произнес:
- Где-то...
- Кто здесь? - спросила я, обернувшись, и увидела мачеху
- ее длинная костлявая рука показывала на что-то за стеной.
- Это я, - сказала она.
И я спросила ее:
- Ты слышала?
И она ответила, что да и что, должно быть, в окрестностях
дождь кончился и линию отремонтировали. А потом она дала мне
поднос с дымящимся завтраком, от которого пахло чесночным
соусом и горящим маслом. Это была тарелка супа. Растерянная, я
спросила у мачехи, который час, и она спокойным, полным