"Габриэль Гарсиа Маркес. Недобрый час" - читать интересную книгу автора

ничего не было.
- Собирайтесь, надо оформить вынос трупа, - сказал алькальд.
Судья Аркадио удивленно присвистнул:
- С чего это вдруг?
Алькальд прошел за ним в спальню.
- Особый случай, - сказал он, открывая окно, чтобы проветрить комнату.
- Лучше сделать все как положено.
Он отер испачканные пылью ладони о выглаженные брюки и без малейшей
иронии спросил:
- Вы знаете, как оформляется вынос трупа?
- Конечно, - ответил судья.
Алькальд подошел к окну и оглядел свои руки.
- Вызовите секретаря, придется писать, - продолжал он все так же
серьезно и, повернувшись к молодой женщине, показал руки. На ладонях были
следы крови.
- Где можно вымыть?
- В фонтане, - сказала она.
Алькальд вышел в патио. Женщина достала из сундука чистое полотенце,
завернула в него кусок туалетногo мыла и собралась выйти вслед за
алькальдом, но тот, отряхивая руки, уже вернулся.
- Ничего, и так сойдет, - ответил алькальд.
Он снова посмотрел на свои руки, взял у нее полотенце и вытер их,
задумчиво поглядывая на судью Аркадио.
- Пастор был весь в голубиных перьях, - сказал он.
А потом сел на постель и, медленно прихлебывая из чашки черный кофе,
подождал, пока судья Аркадио оденется. Женщина проводила их до выхода из
гостиной.
- Пока не удалите этот зуб, опухоль у вас не спадет, - сказала она
алькальду.
Тот, подталкивая судью Аркадио к выходу, обернулся и дотронулся пальцем
до ее раздувшегося живота.
- А вот эта опухоль когда спадет?
- Уже скоро, - ответила она ему.


Вечером падре Анхель так и не вышел на обычную прогулку. После похорон
он зашел побеседовать в один из домов в нижней части городка и допоздна
задержался там. Во время продолжительных дождей у него, как правило,
начинала болеть поясница, но на этот раз он чувствовал себя хорошо. Когда он
подходил к своему дому, фонари на улицах уже зажглись.
Тринидад поливала в галерее цветы. Падре спросил у нее, где
неосвященные облатки, и она сказала, что отнесла их в большой алтарь.
Стоило ему зажечь свет, как его тут же окутало облачко москитов. Падре
оставил дверь открытой и, чихая от дыма, окурил комнату инсектицидом. Когда
он закончил, с него ручьями лил пот. Сменив черную сутану на залатанную
белую, которую носил дома, он пошел помолиться богоматери.
Вернувшись в комнату, он поставил на огонь сковороду, бросил на нее
кусок мяса и стал нарезать лук. Потом, когда мясо поджарилось, положил все
на тарелку, где лежали еще с обеда кусок вареной маниоки и немного риса,
перенес тарелку на стол и сел ужинать.