"Габриэль Гарсия Маркес. Невероятная и печальная история о простодушной Эрендире и ее бессердечной бабушке" - читать интересную книгу автора

По мере продвижения к северу ветер становился все суше, солнце злее, и
от жары и пыли дышать в закрытом джипе стало трудно.
Бабушка первой заметила фотографа: он крутил педали в том же
направлении, в каком мчались они, и от солнечного удара его спасал только
повязанный на голову носовой платок.
- Вот он, - показала она. - Он был сообщником. Недоносок.
Комендант приказал одному из солдат с подножки заняться фотографом.
- Задержи и жди нас здесь, - сказал он. - Мы еще вернемся.
Солдат спрыгнул с подножки и два раза крикнул "Стой!".
Но ветер был встречный, и фотограф не услышал. Когда джип обогнал его,
бабушка сделала загадочный жест, который фотограф принял за приветствие и,
улыбнувшись, помахал ей на прощание.
Выстрела он не услышал. Перекувыркнувшись в воздухе, он замертво
свалился на велосипед, с головой, размозженной винтовочной пулей, так
никогда и не узнав, откуда она прилетела.
Около полудня им стали попадаться перья. Перья, не похожие на те, что
встречались раньше, носились в воздухе, и голландец узнал в них перья
своих птиц. Водитель взял верное направление, вдавил до упора педаль газа,
и меньше чем через полчаса на горизонте появился грузовик.
Увидев в зеркале заднего обзора джип, Улисс попытался оторваться от
погони, но большего из мотора было не выжать. За всю дорогу они не разу не
сомкнули глаз и были измучены жаждой и усталостью. Эрендира, дремавшая на
плече Улисса, проснулась в испуге. Она увидела догонявший их джип и с
наивной решимостью схватила пистолет, лежавший в багажнике.
- Бесполезно, - сказал Улисс. - Это пистолет Фрэнсиса Дрейка.
Он несколько раз ударил им по баранке и бросил в окно. Военный патруль
обогнал расхлябанную машину, груженную ощипанными ветром птицами, и, круто
повернув, преградил ей дорогу.


Я встретился с ними в ту пору, пору наибольшего великолепия, хотя тогда
мне не приходило в голову копаться в подробностях их жизни, к чему много
лет спустя меня побудил Рафаэль Эскалона, в одной из своих песен проливший
свет на страшную развязку этой драмы, которая показалась мне достойной
описания.
Тогда я колесил по провинции Риоача, продавая энциклопедии и
медицинские пособия. Альваро Сепеда Самудьо, который в тех же краях
занимался продажей аппаратов для производства холодного пива, желая
поговорить со мной черт знает о чем, провез меня в своем грузовике по
деревням пустыни, и мы наговорили столько чепухи и выпили столько пива,
что сами не заметили, как проехали всю пустыню и оказались у границы. Там
странствующая любовь разбила свой шатер, увенчанный плакатами: "Эрендира
лучше всех", "Возвращайтесь, Эрендира ждет вас", "Что за жизнь без
Эрендиры". Нескончаемая волнующаяся очередь, похожая на змею с живыми
позвонками, состоявшая из мужчин всевозможных национальностей и различных
судеб, сонно тянулась через площади и задворки, по пестрым базарам и
шумным рынкам и уползала туда, где кончались улицы суматошного транзитного
городка.
Каждая улица стала игорным притоном, каждый дом - кабаком, каждая дверь
- убежищем для бежавших от правосудия. В млеющем от жары воздухе невнятица