"Габриэль Гарсия Маркес. Невероятная и печальная история о простодушной Эрендире и ее бессердечной бабушке" - читать интересную книгу авторабесчисленных мелодий и выкрики зазывал сливались в оглушительный звуковой
переполох. В толпе бродяг и любителей легкой наживы Блакаман-добрый, взгромоздившись на стол, требовал живую гадюку, чтобы на себе испробовать противоядие собственного изобретения. Была там и женщина, превращенная в паука за непослушание родителям; за пятьдесят сентаво она разрешала желающим убедиться, нет ли тут обмана, прикоснуться к себе и отвечала на любые вопросы, связанные со своими злоключениями. Был там и посланник иных миров, провозглашавший неминуемое пришествие со звезд чудовищной летучей мыши, обжигающее серное дыхание которой нарушит гармонию природы и поднимет на свет Божий тайны морских пучин. Единственным островком тишины и покоя были дома терпимости, куда, затухая, доносился городской шум. Женщины, занесенные сюда со всех четырех концов света, бродили по опустевшим танцевальным залам и зевали от скуки. Они провели сиесту, не ложась, но никто не пришел искать их любви, и они снова принялись ждать летучую мышь с далеких звезд, устроившись под вентиляторами, ввинченными в безоблачное небо. Внезапно одна из них встала и вышла на галерею, усаженную анютиными глазками и ведущую на улицу, по которой проходила очередь поклонников Эрендиры. - Эй,- крикнула им женщина.- Что это у нее такое есть, чего у нас нет? - Письмо от сенатора,- крикнул кто-то в ответ. Привлеченные шумом и смехом, на галерее появились остальные женщины. - Сколько дней прошло, - сказала одна из них, - а очередь все такая же. Ты представь только: по пятьдесят песо каждый. Женщина, которая вышла первой, решилась: недоношенной. - И я пойду, - сказала другая. - Все лучше, чем даром стулья греть. По дороге к ним присоединились сочувствующие, и в конце концов к шатру Эрендиры подошла кипящая от возмущения процессия женщин. Неожиданно ворвавшись в шатер, они забросали подушками мужчину, изо всех сил стремившегося окупить свои расходы, и на плечах вынесли кровать Эрендиры на улицу. - Это произвол, - кричала бабушка. - Шайка заговорщиц! Бунтовщицы! Затем она обратилась к мужчинам: - А вы, бабники! Да вас кастрировать мало за то, что вы позволяете так измываться над беззащитным созданием. Педерасты! Она кричала до тех пор, пока не сорвала голос, раздавая удары посохом направо и налево, но гневные ее выкрики терялись в шутках и насмешках, которыми ей отвечала толпа. Эрендире не удалось избегнуть надругательства, потому что после попытки бегства бабушка приковала ее к ножке кровати стальным собачьим поводком. Но ничего страшного с ней не сделали. Ее пронесли на алтаре любви по самым людным улицам, разыгрывая покаянное шествие закованной грешницы, и оставили под палящим солнцем посреди центральной площади. Эрендира скорчилась на кровати, спрятав лицо, но сдерживая слезы, и так и лежала она на страшной жаре, кусая от стыда и бешенства стальной поводок своей злой судьбы, пока кто-то из милосердия не прикрыл ее рубашкой. Это был единственный раз, когда я их видел, но потом узнал, что они |
|
|