"Габриэль Гарсия Маркес. Невероятная и печальная история о простодушной Эрендире и ее бессердечной бабушке" - читать интересную книгу автора

застонала и еще сильнее прижала к себе убийцу. Улисс безжалостно нанес
третий удар, и с силой выброшенная струя крови забрызгала ему лицо,- кровь
эта была маслянистой, блестящей и зеленой, точь-в-точь мятный мед.
Эрендира стояла у входа с блюдом в руках, наблюдая за схваткой с
преступным бесстрашием.
Рыча от боли и бешенства, огромная, как скала, бабушка намертво
вцепилась в Улисса. Ее руки, ноги и даже голый череп были залиты зеленой
кровью. Ее дыхание, как дыхание мехов, прерываемое хрипами агонии,
переполняло шатер. Улиссу снова удалось высвободить руку, и когда он
вспорол бабушке живот, выплеснувшаяся зеленая жижа залила его с головы до
ног. Бабушка, хватая ртом такой необходимый для жизни воздух, ничком
рухнула на пол. Улисс вырвался из обессилевших рук и без промедления нанес
необъятному поверженному телу последний удар.
Эрендира поставила блюдо, наклонилась к бабушке, внимательно оглядела
ее, не касаясь, и в тот момент, когда она поняла, что бабушка мертва, лицо
ее разом приобрело ту серьезность взрослого человека, которую ей не смогли
придать двадцать лет несчастий.
Быстрым и рассчитанным движением она схватила золотой жилет и вышла из
шатра.
Улисс, истощенный борьбой, сидел рядом с трупом, и чем больше он
старался вытереть лицо, тем больше пятнала его живучая зеленая жидкость,
которая как будто сочилась из его собственных пальцев. И, только увидев,
что Эрендира уходит с золотым жилетом, он очнулся.
Он кричал и звал ее, но ответа не было. Он подполз к выходу из шатра и
увидел, как Эрендира бежит по берегу моря, удаляясь от города. Тогда он
сделал последнюю попытку остановить ее, крича надрывно уже не как
любовник, а как ребенок, но страшная усталость, пришедшая после того, как
он в одиночку убил женщину, сломила его.
Индейцы, состоявшие при бабушке, застали его лежавшим навзничь на
берегу и плачущим от страха и одиночества.
Эрендира не слышала Улисса. Быстрее оленя бежала она навстречу ветру, и
никакой голос с этого света не мог ее остановить. Не оборачиваясь, мчалась
она сквозь обжигающие испарения селитряных луж, через тальковые кратеры,
мимо дремлющих свайных поселений, пока не кончились морские диковины и не
началась пустыня, но она все бежала, крепко держа золотой жилет, бежала
туда, где нет суховеев и нескончаемых вечеров, и больше никто и никогда о
ней не слышал, а о невзгодах ее стерлась даже самая память.