"Габриэль Гарсия Маркес. Невероятная и печальная история о простодушной Эрендире и ее бессердечной бабушке" - читать интересную книгу автора

Эрендира начала расплачиваться в тот же день, когда под грохочущим
ливнем бабушка отвела ее к деревенскому лавочнику, тощему и преждевременно
состарившемуся вдовцу, знаменитому на всю пустыню тем, что не торгуясь
платил за девственность. Под хладнокровным надзором бабушки вдовец
осмотрел Эрендиру с подлинно научным беспристрастием: он учел крепкость ее
ляжек, величину груди, объем бедер. Он не произнес ни слова, пока не
подсчитал цену.
- Молодо-зелено,- сказал он наконец,- груди у нее, как у сучки.
Потом он заставил ее встать на весы, чтобы с цифрами в руках обосновать
свои выводы. Эрендира весила сорок два килограмма.
- Больше ста песо она не стоит, - сказал вдовец.
Бабушка возмутилась.
- Сто песо за такую свеженькую девочку! - почти закричала она.
- Нет, ни во что не ставить целомудрие, это уж слишком.
- Сто пятьдесят, - сказал вдовец.
- Девочка принесла мне убыток больше чем на миллион песо, - ответила
бабушка. - Такими темпами она со мной за двести лет не расплатится.
- На ваше счастье, - сказал вдовец, - молодости у нее не отнимешь.
Буря грозила развалить дом, а с потолка лило не хуже, чем на улице.
Бабушка почувствовала себя одинокой в рушащемся мире.
- Пожалуйста, хотя бы триста, - сказала она.
- Двести пятьдесят.
В конце концов сошлись на двухстах двадцати песо наличными и кое-какой
провизии. Затем бабушка отправила Эрендиру с вдовцом, который повел ее в
кладовку, держа за руку так, как будто провожал в школу.
- Жду тебя здесь, - сказала бабушка.
- Хорошо, бабушка, - ответила Эрендира.
Кладовкой служил навес из гнилых пальмовых листьев с четырьмя каменными
подпорками, обнесенный стеной из необожженных кирпичей высотой в метр,
через которую врывались в дом беспокойные вестники непогоды. На стене
разместились глиняные горшки с кактусами и другими сухолюбивыми
растениями. Висящий между подпорок выцветший гамак бился на ветру, как
распущенный парус отданной на волю волн яхты. Сквозь завывания бури и шум
хлещущих струй доносились далекие крики, вой невидимых животных, голоса
терпящих кораблекрушение.
Едва оказавшись под навесом, вдовец с Эрендирой вцепились друг в друга,
чтобы противостоять потоку воды, окатившему их с головы до ног. Ревущий
ураган заглушал их голоса и делал их движения неестественными. При первом
же поползновении вдовца Эрендира выкрикнула что-то неразборчивое и
попыталась убежать. Вдовец молча завернул ей руку и потащил к гамаку.
Сопротивляясь, она беззвучно закричала и расцарапала ему лицо, но он
ответил на это величественной пощечиной, от которой Эрендира на мгновение
повисла в воздухе с извивающимися, словно щупальцы медузы, волосами,
обхватил ее за талию прежде, чем она вновь успела коснуться земли, грубо
бросил в гамак и намертво придавил коленями. Поддавшись охватившему ее
ужасу, Эрендира лишилась чувств, завороженная лунным узором рыбы,
плававшей в смятенном воздухе, а вдовец тем временем хищными, размашистыми
движениями, словно выпалывая сорняки, рвал на ней платье, и длинные
пестрые лоскутья извивались, как серпантин, на уносившем их ветру.
Когда в деревне не осталось ни одного мужчины, способного оплатить