"Габриэль Гарсия Маркес. Невероятная и печальная история о простодушной Эрендире и ее бессердечной бабушке" - читать интересную книгу автора

- Я ничего не говорила!
- Я это придумал, я и говорю,- сказал грузчик.
Бабушка смерила его оценивающим взглядом, словно пытаясь рассмотреть,
большие ли у него гланды.
- Я не возражаю, - сказала она, - если ты мне уплатишь за то, что я
потеряла из-за ее небрежности. Всего восемьсот семьдесят две тысячи триста
пятнадцать песо минус четыреста двадцать, которые ты у заплатил, итого
восемьсот семьдесят одна тысяча восемьсот девяносто пять.
Грузовик тронулся.
- Я и вправду дал бы вам эту кучу денег, если бы они у меня были, -
серьезно сказал грузчик. - Девочка их стоит.
Бабушке пришлась по душе решимость юноши.
- Ладно, когда будут, возвращайся, сынок,- сказала она приветливо. - А
теперь поезжай, а то, если начнем считать, выйдет, что ты мне должен еще
десятку.
Грузчик на ходу запрыгнул в кузов. Он помахал рукой Эрендире, но она
была все еще так перепугана, что не ответила.
На том же пустыре, где их оставил грузовик, бабушка и Эрендира наспех
соорудили лачугу из оцинкованных листов и остатков персидских ковров. Они
расстелили на полу две циновки и спали так же крепко, как дома, пока
солнце не пробилось сквозь щели и не стало припекать им щеки.
В то утро, против обыкновения, бабушка прислуживала Эрендире.
Она раскрасила ей лицо в соответствии с идеалом загробной красоты,
модной в дни ее юности; последним штрихом были искусственные ресницы и
бант из накрахмаленной кисеи, похожий на бабочку.
- Выглядишь ты ужасно, - признала бабушка, - но это к лучшему:
мужчины - настоящие животные во всем, что касается женщин.
В пылающем безмолвии пустыни до них донесся стук копыт пока еще
невидимых мулов. По приказу бабушки Эрендира улеглась на циновку -
точь-в-точь молодая актриса в ожидании момента, когда поднимется занавес.
Опираясь на епископский посох, бабушка покинула лачугу и уселась на трон,
поджидая приближающихся мулов.
Вскоре она увидела почтальона. Ему было не больше двадцати лет, но
профессия делала его старше; носил он комбинезон цвета хаки, гетры,
пробковый шлем и заткнутый за патронташ револьвер. Он ехал на муле, что
был покрупнее, и вел за уздечку второго, на которого были навалены
холщовые мешки с корреспонденцией.
Проезжая мимо бабушки, он поприветствовал ее и неспешно и безразлично
последовал дальше. Но бабушка знаками предложила ему заглянуть внутрь
лачуги. Мужчина заглянул и увидел лежащую на циновке, размалеванную словно
покойница, Эрендиру в платье с фиолетовой каймой.
- Нравится? - спросила бабушка.
Почтальон, однако, все еще не понимал, что ему предлагают.
- Натощак недурно, - улыбнулся он.
- Пятьдесят песо, - сказала бабушка.
- Да что она, золотая, что ли! - воскликнул почтальон. - Это же мое
месячное пропитание.
- Не мелочись, - сказала бабушка. - За авиапочту платят больше, чем
священнику.
- А я простой почтальон, - ответил парень. - Авиапочту развозят на